— Василий Викторович, неужели ты всерьёз полагаешь, что для нас тебя по-настоящему в оборот взять. — это какая-то сложность несусветная? Мы, что, на гуманистов похожи? Брось, Вась, ну ты ж не дурак.
Тон вдруг резко изменился, стал тёплым, сочувственным и немного усталым.
— Ты пойми, чудак, нам ведь и не нужно от тебя никакого «да» или «нет». Мы же знаем, понимаешь, точно знаем, что «синие» тебя вербанули, когда ты у Диких чалился.
Акела прошёлся по комнате, потирая рукой подбородок, и вдруг неожиданно улыбнулся.
— Васенька, друг ситный, так ведь мы, в какой-то мере, сами это и подстроили. Пусть теперь Орден думает, что мы «просвечены». А мы Юлию будем через тебя такую роскошную «дезу» гнать! Да он над твоими рапортами слезами будет обливаться от умиления.
Соловей, молча, блестя глазами, переваривал услышанное.
— Ну, и зачем нам тебя пытать? — вступил в разговор Барс, — мы же не садисты по натуре. Разве что ты двойную игру начнешь.
Андрей с мягкой, сочувственной улыбкой посмотрел Ваське в глаза так, что того прошиб пот.
— А самое главное, Соловей, — рубанул Славка, — этот Юлий потом тебя просто уберёт, ты что, сам не понимаешь? Ну, нахрен ты ему сдался? А кто тебя, кроме нас, прикроет? А?
— Это да, — тихо согласился Василий, вперив глаза в пол, — а какую «дезу» ему впарить надо?
— Господи! — всплеснул руками Акела, — это же элементарно, Ватсон. Что мы ни о чём не подозреваем и всё принимаем за чистую монету. И запомни, хитрая Обезьяна, что я не зря Акелой зовусь. А прибавь сюда Василича, который в год Змеи родился. У тебя, бандарлог ты долбанный, никаких ассоциаций не возникает? Типа старого доброго Каа? Вот и дыши носом.
…Утром друзья вышли на простор из городских ворот. Они шли к лесу, окутанному лёгкой зелёной кисеёй молодых листочков, с каждым шагом всё дальше удаляясь от города. Денёк был, в общем-то, довольно пасмурный, солнышко светило сквозь дымку. Но повсюду раздавалось звонкое пение радующихся пришедшей весне птах, лицо ласково обдувал тёплый юго-западный ветер. Тонкие иглы молодой травы пробили прелую подушку прошлогодней листвы, бережно прикрывая серый тлен. И, назло ночным холодам, разбежались-разбрелись по взгоркам первые подснежники.
— Об чём задумались, детинушки? — снова, конечно, неугомонный Соловей.
— Да так, — неопределённо буркнул Акела, — понемногу обо всём: за 'Боже мой', за ясень, за хрен за дяди Васин…
— Например, — вставил Клим, — о птичках разных загадочных, которые на сторону постукивают. Мы-то думали, ты Соловей, а ты, оказывается, дятел.
— Блин, Толстый, — взорвался Васька, — ты меня теперь этим до смерти попрекать будешь, что ли?
— До чьей? — невозмутимо спросил Славка.
Акела с Барсом весело переглянулись. Клим, как личность, рос просто на глазах, впитывая любую информацию, оказавшуюся в пределах его досягаемости. Незаурядная всё-таки личность этот деревенский парень, такой вроде незатейливый, на первый взгляд.
— Да хоть и до моей, — Соловей старался 'держать лицо', но явно уже начинал закипать. Ах, скажите, пожалуйста, ну, прямо оскорблённая невинность!
— Ну, эт-недолго, — широко улыбнулся Славик, — ты же, как только начнёшь бухать, опять какой- нибудь паскуде на цугундер попадёшься. Или, опять же, по пьяни, Юлию своему проболтаешься, что мы тебя в оборот взяли. Тут и каюк тебе.
— Мужики, вы что, правда мне не верите? — Васькин голос звенел от неподдельной обиды.
'И ведь самое забавное, — подумал Акела, — что он совершенно искренен. Только эта уверенность его 'здесь и сейчас'. А завтра он так же искренне будет считать совершенно иначе. Забавная всё-таки вещь, эта человеческая психика'.
— Друг ты наш, Василий Викторович, — проникновенно сказал он, — я лично тебе верю, как мусульманин своему Аллаху. Но! Только когда ты трезвый и рядом со мной. А в иные времена, согласись, сам лукавый не знает — куда тебя заведёт твоя причудливая обезьянья натура?
— Борисыч! — прижав руки к груди, попытался что-то возразить Соловей.
— Погоди, позволь закончить. Я просто хочу сказать, чтобы ты был в курсе, как говорится. В прежнем нашем мире твои «косяки», по сути, нам ничем особенным не грозили. Ну, испорченным настроением, максимум — небольшими разборками с начальством. Так?
— Так, — понуро согласился Васька, уже понимая, куда клонит этот старый волк.
— А в этом мире мы, считай, каждый день под смертью ходим. Тут твои фокусы кому-то из нас могут стоить безвременной встречей с мадам Безносой. Разницу улавливаешь?
— Борисыч, да я…
— Дай договорить. До конца разжую ситуацию, чтобы у тебя не было иллюзий. Если ты, друг ситный, ещё раз скурвишься, я тебя разрежу на 'слабые звенья' своими собственными руками. В самом прямом смысле этого слова. Ты во мне не сомневаешься, надеюсь?
— Да вы зверюги, кто бы спорил, — Соловей, ожесточённо пнув подвернувшийся под ноги камень, метнул косой взгляд на добро улыбающегося Барса, — с вас станется, с волчар. Но, мужики, честное слово…
— Василий Викторович, да кто бы спорил? — спокойно произнёс Андрей, — верим, конечно. Но и ты нам верь, мы не шутим. А говорим тебе об этом откровенно, чтобы, если что, ты знал, что склоняют тебя на верную смерть. Аль-Капоне был совершенно прав — доброе слово и пистолет убеждают гораздо лучше, чем просто доброе слово. Так что прикинь, пока ты ещё ничего не знаешь, можно отойти в сторонку. Подумай, ладно?
Соловей понуро кивнул, продолжая шагать рядом со Славкой. Когда они вышли на небольшую опушку, Акела остановился.
— Ну, что, Васильку, раскатывай коврик.
Василий скинул с плеча мешок и стал вытряхивать ковёр на траву. Акела курил, задумчиво выпуская дым, и гадал — с какой стороны появится Финогеныч? Посыл он сделал, когда они только подходили к лесу, так что, уж пора бы.
— Здорово живёте, люди добрые.
Как всегда, вышел из-за ближайшего куста. Леший, он и в Африке леший.
— Угощайся, дружище, — Акела протянул лесовику курево, уважительно поднёс огонька.
— Какая нужда? — спросил тот, затягиваясь.
— Ты через своих птах Берендея с Дорином можешь предупредить, чтобы к нам присоединялись?
— Могу. Серьёзное что затеваете?
— Знаешь, похоже, скоро начнётся. В том смысле, что всё идёт к последнему бою. Или мы их, или они нас. Сам понимаешь, при таком раскладе каждый меч…
— Финогеныч, — вмешался Клим, — подскажи, как знающий товарищ, как бы мне одного гоблина найти в этих лесах? Очень надо.
— Кого? — лесовик был не на шутку ошарашен, — эти-то вам зачем?
— Борисыч правильно говорит. Нам сейчас каждый союзник на вес золота. А этот топором махать мастер.
— Ну, ты что-то, паря, несусветное городишь. Никогда ещё эти, как вы их зовёте, гоблины, доброму делу не служили.
— Так ведь всегда что-то первый раз бывает, — философски заметил Барс, — а орка этого я помню, по-моему, Клим прав. Да он, к тому же, если не ошибаюсь, родня их вождя, — и хитро посмотрел на Славку.
— Родной сын, — улыбаясь, подтвердил тот.
— Ну, не знаю, — насупился леший, — орки, они и есть орки, шарятся по лесу и пакостят. Я с них глаз, конечно, не спускаю, но как я вам именно этого найду? Мне они все одинаковые.
— А если тебе племя сказать и имя, поможет? — спросил Акела.
— Какое ещё имя? — хмуро спросил Финогеныч. Видно было, что вся эта затея ему крепко не по
