стальной сердечник.

— А эта проволока, зачем она нужна?

— Мастер Корин, мы тебя уважаем безмерно за твои 'золотые руки', — проникновенно сказал Акела, — только зачем тебе эти знания именно сейчас? Умножая наши знания, мы умножаем наши скорби.

— Ясно, — сердито буркнул тот, — то, что вы языками работаете лучше, чем руками, я уже знаю. Не морочь голову старику.

— Старик, — хмыкнул Барс, — хочешь первым крутануть эту ручку, когда придёт время испытывать технику? Только не пеняй нам, если после этого забудешь про спокойный сон.

Мастер Корин внимательно посмотрел на друзей. Никакой шутки в словах Андрея он не услышал, скорее даже лёгкую горечь.

— Подумаю, — отозвался он и обратил взор на Акелу, — зачем пожаловал?

— Забрать Барса, машинки и проволоку.

— Вечером заберёшь. А эти пустые чугунные шары, которые вы вчера забрали? Тоже, поди, какая- нибудь пакость типа ваших ракет?

— Да уж не лучше, — хмыкнул Акела и пошёл искать Дорина. Не сидеть же над душой у людей, занятых важным делом.

Зверь, как водится, сам бежал на ловца.

— Тихо, ты, медведь пещерный, — чуть сердито сказал Акела, вырываясь из крепких объятий друга, — рёбра мне ломать перед важной операцией — это ж чистой воды вредительство.

— Ладно тебе ворчать, — пробасил Дорин, — у меня для тебя хорошая новость. Берендей объявился, прислал привет с птичьей почтой. Обещал скоро быть.

— Неделю уже собираюсь к нему смотаться, да то одно, то другое. Барс к нему летал, а я в это время в Червлянске был.

— Как в Светловодье дела? — поинтересовался Дорин, когда, расположившись в его жилище, они отпили из первой кружки, — я там с тех пор так и не был ни разу.

— Там дела такие, только держись, — Акела сделал большой глоток, — Клим там кнезом сейчас, а воеводой галл. Помнишь же Сержа?

Дорин кивнул.

— А друга твоего гоблина, которого вы с Берендеем чуть живьём не съели? Так он сейчас начальник охраны склада особого назначения, то есть где у нас все секретные снадобья и оружие.

— Во как! А что люди?

— А что люди? Пошарахались от него первое время, потом привыкли. Начальник он жёсткий, спуску не даёт никому, но справедливый. А уж как горд оказанным доверием, ты бы видел.

— Увижу. Как думаете гостей встречать? Они, кстати, далеко ещё?

— Начали уже беспокоить Зорастан. Посол к Володу вчера приезжал. Просят военной помощи, но при этом ещё и торгуются, как на базаре. Практически просят им помочь в обмен на их доброе слово и хорошее отношение.

— Ну, взаимопомощь — тоже нужная вещь.

— Согласен, если помощь действительно взаимная. А они нам великую услугу обещают — сообщать о передвижениях регулярных частей противника.

— И в чём подвох?

— Да в том, что хозарские шайки с ними делятся добычей за то, что те их беспрепятственно пропускают на наши земли.

— Но ведь они обещают…

— Они обещают о регулярных частях сообщать, а их там уже лет четыреста не бывало. А про банды они ничего не обещают. Чисто восточное коварство.

— Так за что тогда им помощь оказывать?

— Вот мы так Володу и сказали. Он согласился, сейчас посол голубиной почтой своему шаху послание отправил, ждёт новых инструкций. Думаю, пока за они кошелёк держаться будут, их кызбеки с потрохами слопают.

— А сам Джура-хан далеко?

— Пока не знаем. В Зорастане его ещё точно нет, птичья разведка работает плотно, — он отчаянно зевнул, с хрустом раздирая челюсти.

— Вот что, друг, — тяжёлая ладонь гнома легла на плечо, — поспи-ка ты немного, совсем, смотрю, замотался.

— Хорошая мысль, — согласился Акела.

Через минуту он уже храпел, упав головой на постель.

…Вернувшись в город, Славку он застал в покоях. Тот мрачно пил пиво в гордом одиночестве. Акела присел рядом и радостно хлопнул друга по плечу, налил себе пива и с удовольствием сделал большой глоток.

— Ну, ваше сиятельство, как дела кнезские?

— Хреново, Борисыч.

— Что так?

— Бояре эти уже вот где у меня, — Клим резанул по горлу ребром ладони, — некоторые, правда, нормальные мужики, занялись делом. А большинство… — он обречённо махнул рукой, да сейчас сам увидишь.

— В смысле?

— Сейчас Дума боярская соберётся.

— Интересно, конечно, только я тут с какого боку? Я ж простой витязь, это вы князья да воеводы.

— Борисыч, не будь занудой, а? Чего это ты заприбеднялся? У тебя грамота такая, что любого кнеза построить можно, а тут… — и вдруг, сбившись с тона, попросил чуть ли не жалобно, — ну, помоги, будь человеком! Веришь, они мне уже всю плешь проели.

— Ладно, не журысь, кнез. Охранников строили только так, а тут какие-то бояре.

…Дума заседала в главной палате. Нарядный Клим сидел на резном троне, перед ним по обе стороны у стен расположились на широких резных скамьях разодетые бояре. Позади трона стояли два стража с традиционными топориками, да ещё пара у входа. Как-то замысловато их, помнится, звали. А, рынды, вроде. Чтобы не сидеть на положенном ему месте в самом конце скамьи, Акела, воспользовавшись служебным положением, встал возле трона.

Первым поднялся толстый седой боярин, занимавший место у самого трона, видимо, глава этого сборища. Поглаживая рукой, унизанной перстнями, роскошную бороду, он начал речь. Толстяк долго размазывал манную кашу по чистому столу, рассказывая о своих славных предках, веками служивших верой и правдой кнезу и Руссии, о своих заслугах. В итоге всю эту ахинею он завершил вполне ожидаемым выводом — негоже отступать от освящённых веками традиций. Это, дескать, «временщикам» (так, это уже в наш огород булыжник) к лицу. А как они, представители славных родов, Великому Кнезу в глаза посмотрят, ежели вдруг чего не так… Ну, и далее в том же духе.

Затем слово взял сидящий напротив первого широченный чернобородый боярин.

— Хорошо, что глава наш Славодум о чести нашей печётся. Только, ежели сейчас напасть эту не остановить, ни кнеза нового не будет, ни Думы нашей, ни Руссии. Так на чью ты мельницу, боярин, воду льёшь? Кому на руку твои речи?

Славодум, побагровев, разинул рот.

— Погоди, я тебе говорить не мешал. Я так мыслю, бояре — если прёт на нас эта саранча, крови русской алкая, нечего тут в думках копаться. Вместно ли, вишь, осиновой палкой их бить или дубовую взять, дабы честью боярской не попуститься. Чести нашей урон будет, если врагам землю нашу отдадим. Ты дедов-прадедов поминал, а ежели они бы так же дурью маялись, ты бы и не родился вовсе.

— Негоже, Мирослав, боярину думному такие речи, — вскочил худой желтолицый бородач, потрясая посохом, — лучше погибнуть, нежели чести боярской урон нанести.

— Что-то ты погибнуть не торопился в последний хозарский набег, — прогудел чернобородый, — как

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату