обоих с помощью ритмичных движений бедер и ног.
— Ты знаешь, у меня есть квартира в Лондоне, — прошептал Эндрю ей на ухо.
Грир, нахмурившись, посмотрела на него:
— Ты никогда не упоминал об этом. Откуда мне знать?
— Знаю, что не упоминал, — объяснил Эндрю. — Но я решил, что Лорен могла рассказать, когда мы были у них.
Интересно, что бы он сказал, если бы узнал, о чем на самом деле толковала Лорен, — а еще о визите Боба в пансионат?
— Никто мне не говорил. Где она находится? — спросила Грир неохотно.
— Примерно в четырех кварталах отсюда.
Тело Грир постепенно начало раскаляться изнутри. Он хочет провести эту ночь вместе с ней — занимаясь любовью. Она жадно втянула воздух и закрыла глаза. В воображении Грир тут же возникла картина обнаженного тела Эндрю — рядом с ней, внутри ее, — и вся сила женской страсти пробудилась в ней. Он все это спланировал, так почему бы ей не подчиниться? А после воспоминания станут для нее сувенирами — их будет не так уж и много.
Грир запустила руки ему под пиджак и посмотрела в его подернувшиеся дымкой глаза.
— Поцелуй меня, Эндрю, — торопливо произнесла она. — Поцелуй меня, и тогда я соглашусь пойти к тебе в квартиру и заняться с тобой любовью. —
По телу Эндрю прошла дрожь. Он увлек Грир в глубь площадки и, нежно обвив ее, притянул к себе так, что пальцы ее ног на миг оторвались от пола.
— Я люблю тебя. — Эти произнесенные шепотом слова сорвались с его губ, которые спустя мгновение соприкоснулись с ее губами. Когда он оторвался от Грир, она была готова упасть в обморок. Эндрю прижался лицом к ее шее, продолжая легко покачиваться в такт музыке. Через его плечо Грир, глядя в зеркало, увидела отражение их сплетенных тел, подобных единой, монолитной скульптуре. На глаза навернулись слезы. Каждый изгиб его тела, каждая частичка, аромат стали для нее такими родными. Удастся ли ей когда-нибудь, ощутив запах морского бриза, услышав низкий мужской смех или увидев глаза золотистого цвета, не вспомнить об Эндрю? Но Эндрю не должен ни о чем узнать — особенно сегодня.
— Я хочу пойти прямо сейчас, — спокойно произнесла Грир. Быстро моргнув несколько раз, она коснулась его щеки. — Уведи меня домой, пожалуйста.
Не было еще и девяти вечера, но на улицах было пустынно. Они шли по Мэйферу, как сообщил ей Эндрю. Квартира досталась ему от отца. Джон Монтхэвен использовал ее, когда выбирался в город на спектакли или сельскохозяйственные выставки, которые обожал. В последнее время Эндрю останавливался здесь после посещения пациентов или в случае, если хотел на несколько дней сбежать от рутины. От спокойной, безлюдной элегантности района так и веяло богатством и утонченностью прошлых веков.
— Это извозчичий двор, — сказал Эндрю, увлекая Грир на тихую аллею, освещенную старомодными уличными светильниками, напоминавшими по форме каретные фонари. — Много лет назад здесь располагались комнаты для слуг. На нижнем этаже сейчас находятся гаражи, а когда-то там жили лошади. Квартиры наверху, — объяснял он.
Обстановка удивила Грир. Вместо антикварной мебели, которую она ожидала увидеть, квартира была обставлена в восточном стиле. В центре гостиной стоял красный лакированный стол на низких ножках. Диван и кресла были обиты темно-синей тканью с узором из огромных китайских пионов. В углу стояла элегантная ширма в восточном стиле, инкрустированная золотом и перламутром. На полу лежал ковер с высоким ворсом такого же синего цвета, как и мебель.
— Просто изумительно! — воскликнула Грир. — Это ты здесь все обустроил?
— На это ушло немало времени, — иронично заметил Эндрю. — В те времена, когда здесь останавливался отец, она могла служить отличным приютом для самого Шерлока Холмса. Принести тебе чего-нибудь выпить?
Подойдя к окну, Грир сняла плащ.
— Нет, спасибо. Но ты выпей, если хочешь. — Ее дыхание внезапно участилось. — Выглядит как раз как ночная Бейкер-стрит. Дождь моросит, туман застилает мостовую.
— А я-то думал, что только у меня такое неугомонное воображение. Хочешь послушать музыку?
— Нет.
Эндрю шумно вздохнул:
— Пойдем со мной в постель?
— Да, Эндрю.
Грир обернулась, и он протянул ей руку.
— Я никогда не смогу привыкнуть к тому, что у меня есть ты, — сказал Эндрю. — Все еще боюсь, что ты вдруг исчезнешь.
Грир почувствовала себя загнанной в ловушку. Почему он сказал это именно сейчас? Стремясь побороть растущую панику, она заставила себя рассуждать здраво. Если уж на то пошло, Эндрю сейчас не может думать ни о чем, кроме этого момента и желания, которое привело их сюда. Она взяла его за руку, и они прошли в спальню.
— Я чувствую себя грязной, Эндрю. Можно мне принять душ?
Он провел пальцами по ее ключице, рядом с воротом белой блузки, и опустил взгляд на ее грудь.
— Если только разрешишь мне пойти с тобой, — ответил он.
Она осторожно отступила на шаг и расстегнула пуговицы на манжетах. Эндрю судорожно сглотнул. Сантиметр за сантиметром блузка обнажала ее тело — и наконец соскользнула с плеч и упала на пол. После этого Грир отбросила туфли и расстегнула «молнию» брюк. Лоб Эндрю покрылся испариной, и капля пота стекла на бровь. Грир поцеловала его в подбородок и увернулась от протянутой к ней руки. Какая-то первобытная сила руководила ею, заставляя делать все, чтобы возбудить Эндрю до потери контроля. Брюки соскользнули с ее бедер, колен и присоединились к блузке. За ними последовали колготки, и вот она осталась в белой хлопковой сорочке, застегнутой на крохотные пуговички от выреза на груди до пупка.
— Грир. — Голос Эндрю срывался. — Ты такая загадочная. Под хрупкой раковиной стыдливости в тебе таится огонь. Ты так прекрасна, моя дорогая.
Она подошла ближе.
— Я плохо справляюсь с маленькими пуговицами.
Он посмотрел ей в глаза, затем на сорочку.
— Ты сводишь меня с ума.
Дрожащими пальцами Эндрю принялся продевать каждую хлопковую пуговицу в петельку, и вскоре невесомая сорочка держалась на Грир только благодаря тонким бретелькам и ее набухшим соскам.
— Сними ее, Эндрю, — шепнула она.
Едва касаясь ее плеч большим и указательным пальцами, Эндрю скинул сначала одну ленточку бретельки, затем другую. Плавным движением ладоней он спустил гладкую ткань, приятно касавшуюся ее кожи, по ребрам, талии, бедрам — и дал сорочке соскользнуть к их ногам.
Сняв с себя одежду, он поднял Грир на руки. Прильнув к обнаженному телу Эндрю, она повернулась в его руках и прижалась грудями к его телу, пока он нес ее в ванную.
Нежно и трепетно они намыливали тела друг друга, не пропуская ни одного миллиметра, поглаживали и сжимали кожу пальцами, покрывали ее поцелуями.
— Я больше не в силах терпеть, — выдохнул Эндрю, касаясь губами ее живота. — Я хочу тебя прямо сейчас.
Грир не ответила. Запрокинув голову, она позволила струе воды омыть лицо и шею и, взяв голову Эндрю в ладони, прижала его губы к своему соску. Содрогаясь от желания, он возбуждал и ее, прижимая ребро ладони к сокровенному участку ее тела между ног, пока с ее губ не сорвался блаженный возглас. Затем он поднял Грир, и она обхватила ногами его талию. Эндрю вошел в нее одним толчком, заставив издать хриплый стон. Ее пальцы впились в его плечи в поиске опоры. Склонив голову, она уткнулась подбородком в его плечо, содрогаясь от сладостного ощущения его плоти, проникавшей в нее все глубже, снова и снова. Ее дыхание сделалось шумным и прерывистым. Одновременно достигнув оргазма, они едва не упали в бессилии. Одной рукой Эндрю обхватил Грир, а другой оперся о стену, чтобы удержаться на ослабших ногах. Он аккуратно опустил ее, и они оба ступили под освежающую струю воды.
