Испуганный Пьер, видимо, по подсказке кардинала, по-заячьи выскочил вперед и торопливо толкнул меч обратно Шарлю. Крики стали вовсе нестерпимыми. И только толстяк Обен, сидевший на удобном, хоть и не очень заметном месте, прошептал себе под нос: «Проклятый! Надо же быть таким дураком!»
Поэты не зря наперебой воспевали арцийскую осень. Синь небес и золото могучих каштанов и буков отдавали воистину императорской пышностью, но Конраду Батару было не до красот. С точки зрения бывшего маршала Арции, а ныне вышедшего в отставку командора, главным достоинством «вечера года» в здешних краях являлось отсутствие дождей. В эту пору путешествовать было легко и приятно, пыль, жара, мухи и комары, столь портящие жизнь летом, исчезали, а будущие холода еще лишь угадывались в выпадающем по утрам инее да в том, что вода в родниках и колодцах начинала ломить зубы. Если уезжать, то сейчас!
Батар задумчиво прошелся по прибранным комнатам своего пусть не самого роскошного в Мунте, но любимого особняка. Если повезет, он еще сюда вернется. В большом зале, со стен которого смотрели суровые лица вельмож с крылатым змеем на груди, Конрад задержался подольше. Постоял перед зеркалом. Нет, он все правильно решил. За полгода он состарился на десять лет, а любимый оргондский пояс перестал сходиться на невесть откуда взявшемся пузе. Если так и дальше пойдет… Конечно, можно жениться и уехать в свои владения или же помириться со старыми друзьями, тем паче лично он с ними и не ссорился. Да, при Лумэнах маршалом был он, а при Тагэре – Мальвани, но Шарло с Анри всегда были выше должностей и званий, они могли себе это позволить. Дважды Аррой и полукороль! Для них титулы ничто, им не понять, как это больно – отдавать маршальский жезл!
Да, эти двое ему обрадуются, только вот он их видеть не может! Особенно герцога, над которым не властны ни годы, ни старое атэвское. Он недавно видел Тагэре, возвращающегося с какой-то пирушки, устроенной в его честь молодыми офицерами. Сам Конрад после ночи возлияний давно уже напоминал квашню с перекисшим тестом, а Шарло был свеж и весел.
Если бы Конраду сказали, что он ненавидит регента, потому что завидует, Батар бы смертельно оскорбился. Ему казалось, что в нем говорит чувство справедливости. Почему одним все, а другим – ничего?! Ведь когда они начинали под крылом старого Мальвани, они были равны. Все пятеро! Отчего же его стрела уже упала, а их даже еще не на излете?! Можно подумать, он не смог бы разбить Жозефа, если б ему дали такую возможность! Но Фарбье и Агнеса требовали от маршала Арции совсем другого. Шарль же отстранил его, даже не извинившись. Просто отправил на фронтерскую границу отгонять «усатых». И это с его умом и с его опытом! Да и потом, когда вернулась ифранка со своим Фарбье… Эти ослы решили, что он ненадежен, потому что начинал с Тагэре! Глупцы. Именно поэтому он никогда бы не пошел под начало к Шарлю! А тот тоже хорош. Даже не вспомнил о нем, хотя знал, что Лумэны его отстранили именно из-за близости к нему и Мальвани. Мог бы хоть чем-то да отдарить!
Агнеса вообразила, что с Тагэре справится сотня разбойников, а дурак Жан – что сможет совладать с человеком, которого старый маршал в двадцать пять сделал лейтенантом всей Ифраны. И где они теперь? Жан кормит червей, а Агнеса сидит у эскотских приграничных нобилей и выклянчивает у Джакомо войска! Так им и надо.
Батар раздраженно фыркнул, словно в происшедшем были виноваты его предки, отвернулся от портретов и уставился в окно, за которым буйствовал ясный осенний день. Теперь Агнеса, надо полагать, поняла свою ошибку. А не поняла, так поймет! Малыш Рауль расколотит ее эскотцев и остатки преданных Фарбье нобилей еще до холодов. Шарло с Анри даже не соизволили отбыть в Приграничье лично, отправили туда сынка Леона. Носятся с молокососом, как Пьер со своими хомяками! Им и в голову не пришло попросить возглавить северную армию его, Конрада Батара. Он бы, разумеется, отказался, но все равно… Они его не держат ни за врага, ни за предателя, значит, просто считают бесполезным. Для них Рауль Тарве умнее и талантливее, а мальчишке просто везет.
Еще немного, и они сделают его вице-маршалом, а потом, чего доброго, и маршалом! При живом Конраде Батаре! А Шарло нацепит на себя корону. Пьер не жилец, это ясно. Если не обожрется до смерти своих слив, то ему помогут. Тагэре станет королем, а он? Тот же Евгений смотрит на него, графа Батара, как на пустое место, словно его не существует. Он ушел, и всех это устроило, бывший маршал, он никому не нужен и не интересен. Что ж, он докажет всем, как они ошибаются! Сначала Агнесе, а потом и этим баловням судьбы. Они у него отняли все – славу, честь, даже Миранду, но в Книге Книг недаром сказано, что то, что было вверху, канет на дно, и что розы пышны и горделивы, но их срезает нож садовника, а скромные бархатники цветут столько, сколько им отмерено.
Конрад Батар решительно затворил окно и поднялся в свой кабинет. Он уедет ночью. Хотя нет. Это может выглядеть подозрительно, а в таких делах лучше не давать повода раньше времени. Тагэре-то плевать, где он и что с ним, но вот Обен и Евгений, эти не только в облаках летают, но и по земле ходят, а нюх у обоих, как у своры гончих. Лучше уехать завтра днем. Не поздно, но и не рано, со слугами и обозом, якобы в имение, а от Лаги повернуть на север, даже не на север, а на восток. Спешить ему особенно некуда. Пусть малыш Рауль повыдергает из хвоста у Агнесы последние перья…
С утра зарядил дождь, и не какой-нибудь моросящий, а настоящий ливень, так что о горной охоте пришлось забыть самое малое на кварту. Для герцога Мирии Энрике Кэрны это означало не только плен в четырех стенах, но и неизбежную встречу с бланкиссимой Дафной, которая намеревалась проведать годовалую дочь герцога. Узнав об этом из надежных источников в лице кормилицы маленькой Даро, Энрике постарался избежать общества ненавистной капустницы, но увы. Окаянный дождь спутал все планы герцога. Дафне никакое ненастье не помеха, супруга же во время утренней трапезы не оставила ему никакого пути к отступлению.
Глядя на изможденную женщину с фанатично горящими черными глазами, Энрике с болью вспоминал прелестное порывистое создание, любовь к которому заставила наследника престола пойти против родительской воли. Ему прочили в жены племянницу ифранского короля Агнесу, а он воспылал страстью к дочери незначительного Жоана Саринского. Эвфразии было пятнадцать, и ее хрупкая расцветающая красота сразила герцога наповал. Родители согласия не давали, и Энрике, которому в те поры море было по колено, решился на тайное венчание. Епископ Мирийский и Саринский отказался выполнить требование наследника, и влюбленные бросились в ноги бланкиссиме мирийской. Та помогла, кто же знал, чем эта помощь обернется.
Впрочем, одной беды Энрике все же избежал. То, что творила его несостоявшаяся невеста в Арции, заставило легкомысленных и веселых мирийцев благословлять своего сюзерена, избавившего их от
