завтра тоже родственницу осчастливил. Помнишь, о чем говорить?
– Помню, – по лицу блистательного пробежала тень, – я все помню…
Глава 8
Ракана (б. Оллария)
Барт-Упзер (Северный Надор)
400 год К. С. 11-й день Зимних Скал
1
– Ты пришел говорить о суде? – негромко спросила Катари. Они брели по нижнему саду – кузина решила прогуляться, а может быть, не хотела говорить там, где их могли слышать.
– Это повод. – Зачем врать больше, чем нужно. – Альдо просил с тобой поговорить, и до меня дошло, какой я мерзавец. Я совсем о тебе позабыл.
– Ты просто не привык, что у тебя есть хоть какая-то сестра. – Катари остановилась, глядя на серый, испятнанный черным ствол. – Белка… Раньше я любила кормить белок, и здесь, и в Гайярэ… Ты помнишь Гайярэ?
– Плохо, – признался Иноходец, – я редко к вам ездил. Мишель ваши рощи любил, я – нет.
– Любил, – повторила бывшая королева. – Мишель любил… Как он погиб?
– Я не видел. – Легкий зимний ветерок стал горячим и липким, запахло порохом и болотной гнилью. – Мы были с отцом, я и Мишель, потом Кавендиш удрал, и отец послал меня к Сержу, я там и остался. Мы держались, сколько могли, к полудню Серж велел отходить, но его убило. Отряд повел я, мы обходили трясину, одна кобыла, серая, с белой звездочкой на лбу, обезумела, бросилась в топь вместе с всадником… Это последнее, что я помню. Я пришел в себя на какой-то телеге, без сапог… Про отца и братьев я узнал в Агарисе… Нет, об их смерти говорили еще в дороге, но я надеялся, ведь среди мертвых называли и меня.
Матильда, то есть принцесса Ракан, сказала, что я остался один.
– Я тоже надеялась. – Катари слабо улыбнулась и пошла в глубь серо-черной аллеи. – Я надеялась… Говорили, кого-то из Эпинэ так и не нашли.
– Это был я, – зачем-то сказал Робер, – так получилось…
Бывшая королева снова остановилась.
– Почему мы должны платить за своих родителей? – Она в первый раз говорила громко, почти кричала. – Мы – заложники их ненависти, Робер. И не только мы, но и наши любимые, и наши дети. За нас решают, кого нам любить, кого ненавидеть, кому принадлежать… Нас не спрашивают, мы – вещи, только с именами и с душой. Мы не живем, нас продают, покупают, меняют, переставляют, пока мы не вырастаем в хозяев таких же вещей, уже наших… Прости, ты хотел говорить о суде.
– Я НЕ хочу говорить о суде. – Так вот почему Мишель так часто ездил в Гайярэ. – И уж тем более не хочу тебя принуждать. Как бы ни был Алва перед тобой виноват, это ваше дело. Или, если позволишь, еще и мое, но корона здесь ни при чем.
– Рокэ Алва передо мной не виноват. – Катарина закусила губу. – Это я виновата перед ним и перед Фердинандом. Я была дурочкой, из которой выросла трусливая дрянь.
Сперва мной крутила мать, потом братья и кансилльер, а я ненавидела не тех, кого надо. Не себя, не эра Августа, не Ги, а мужа, Ворона, Сильвестра. За свои грехи ненавидела, потому что сказано: «Не по словам, но по делам суди человека». Рокэ зол на словах, но не в делах… Его убьют?
– Нет, – хотел бы он сам в это верить, – герцог Алва слишком ценный заложник, просто ходят слухи, что Ворон на свободе. Альдо решил его показать, чтоб не болтали, только и всего.
– Ты можешь поклясться? – Губы Катари дрожали.
– Разумеется. – Одной клятвой больше, одной меньше…
– Слава Создателю… Робер, ответь ты иначе, я бы пришла в суд и сказала правду. Не ту, что хочет услышать твой король.
Его король… Нет у него короля, зато есть долги перед югом, Олларией, его солдатами, перед кузиной, наконец.
– Ты не устала?
– Нет, – покачала головой Катари, но на предложенную руку оперлась. – Пройдемся до беседки. Это мое любимое место…
– Конечно, пройдемся. – Мэллит с Альдо, так почему же ему не больно? Проклятая пустота высосала даже любовь, а может, это случилось раньше, но ему было некогда оглянуться. Говорят, несбывшаяся любовь оборачивается ненавистью, а ему просто жаль.
– Как он? – спросила кузина. – Вы ведь виделись… Он здоров?
– Да, – выдал желаемое за действительное Эпинэ, – то есть должен быть здоров. Левий его навещает, он может, а я был в Багерлее только раз… Тогда… тогда все было в порядке.
– Спасибо, – непонятно за что поблагодарила Катари. – Я боялась… Алва никому не уступит, а твоему королю тем более.
– Он и не уступил. – Вспоминать об Альдо не хотелось мучительно, и Робер торопливо улыбнулся: – Я говорил, что Моро у меня? Представь себе, мы неплохо ладим…
– С этим зверем?! – Пальчики кузины судорожно сжались. – Умоляю тебя, будь осторожен… Моро – убийца!
– Мне он не страшен, – заверил Робер. – Рокэ сам дал мне в руки уздечку, Моро это помнит… Ты и
