– А Первого маршала? – Зачем он спросил? Его дело – исполнять приказы, а не набиваться на разговоры.
– Алву? – Савиньяк усмехнулся. – Нет, Алву я не предам, точно так же как он не предаст меня. В случае необходимости один пожертвует другим, только и всего.
– И чем это отличается от предательства? – Лионель был омерзительно прав, Чарльз понимал это и все равно спорил, не мог не спорить.
– Предательство для предаваемого всегда является неожиданностью и неприятностью, – маршал Севера больше не улыбался, – а мы знаем, чего ждать друг от друга. Если потребуется поджечь фитиль, ни меня, ни Алву не остановит то, что другой привязан к пороховой бочке.
Эти двое не жалеют никого и в первую очередь себя. Ворон имел право говорить так, как он говорил в Октавианскую ночь. Он доказал это у эшафота. Выстрелить в предателя и выскочить в окно… Прорубиться сквозь целый полк и положить шпагу…
– У вас странный взгляд, Давенпорт, о чем вы задумались?
– Вы напомнили мне о господине Первом маршале.
– Да, мы похожи, – подтвердил Лионель. – Только Алва первый, а я – второй. Если будет нужно, я стану первым, но я этого не хочу. Там, где я положу пятерых солдат, Ворон обойдется тремя. Он нужнее.
3
У святого Адриана был вид заправского вояки и сердцееда. Такой мог сбежать с чужой женой и прорубиться сквозь полчища варваров, но податься в клирики? Что с ним случилось? Раскаялся? Увидел чудо и уверовал? Или Чезаре бросил очередной вызов судьбе и анаксу?
Темноглазый красавец с алым львом на груди второе тысячелетие хранил свою тайну. Адриан ворвался к Эсперадору с мечом и положил его к ногам святого отца. Раскаявшийся распутник, он прожил без малого две сотни лет и исчез ясной осенней ночью, оставив россыпь серебряных звезд и неоконченный трактат, по слухам, едва не расколовший молодую церковь.
– Это не каноническое изображение. – Кардинал Левий закончил колдовать над очередной порцией шадди и с довольным видом разливал дело рук своих по чашкам. – Собственно говоря, это вообще не икона, а копия с прижизненного портрета. Диамни Коро изобразил Чезаре сразу после возвращения. Кстати, вы знаете, зачем он вернулся?
– Ему было видение, – шадди обещал ясную голову и бессонную ночь, – по крайней мере, так меня учили.
– Чезаре Марикьяре примчался в Гальтару и полез в катакомбы, потому что не верил в виновность своего друга Ринальди Ракана. – Тонкие ноздри Левия вбирали горьковатый аромат. – Слишком много корицы, прошу меня извинить…
– Ваше Высокопреосвященство, – кардинал не хочет отвечать, но Первому маршалу нужен ответ, причем немедленно, – вы поможете моей сестре или… мне придется рассчитывать на себя?
– Разумеется, Катарина Оллар получит убежище. – Левий казался несколько раздосадованным. – Но, между нами, ваша кузина могла обойтись без посредников.
– Она не видела вас в Багерлее, – напомнил Эпинэ. – И потом, как бы она до вас добралась?
– Не слишком крепко? – Левий обещал помочь, и Левий поможет, но говорить о Катари он не расположен. – Я забыл спросить вас о самочувствии.
– Все в порядке, – не стал вдаваться в подробности Робер, – я здоров.
– А выглядите неважно. Даже не знаю, огорчать вас или подождать, пока это сделают другие.
– Предпочту огорчение из ваших рук. – Эпинэ поставил чашку на стол. – Его, по крайней мере, можно запить шадди.
– Извольте. Да будет вам известно, что Ее Высочество нас покинула.
– В… в каком смысле покинула? – Он думал о Мэллит, об Удо, о Рокэ, о ком угодно, но не о Матильде.
– В обычном. – Голос клирика звучал ровно, но Левий был расстроен. – Села на любимого коня и исчезла. Вместе с доезжачим и виконтом Темплтоном.
Значит, уже уехала…
– Вы увидели призрак, – участливо осведомился кардинал, – или только собираетесь?
Если гоганы правы, Матильда и Дуглас уцелеют, им не придется платить по чужим счетам.
– Я получил от принцессы письмо, – выдавил из себя Робер, – очень странное.
– Принцесса не могла писать открыто, – зло улыбнулся кардинал, – и у нее не было возможности прогуляться с вами по парку. Между прочим, Ее Высочество просила меня позаботиться о вас, хотя вы сами о ком угодно позаботитесь, одна Дора чего стоит. Не ожидал от вас такой решительности.
– Я сам от себя не ожидал, – пробормотал Робер.
– Вот как? – Левий впервые за сегодняшний день поправил своего голубя. – Знаете ли вы, что гайифский посол никоим образом не был удивлен вашими действиями? Надо полагать, его вы поразили раньше.
– Посол мне льстит. – А ведь гайифец и впрямь держится иначе, чем в начале их знакомства. – Ваше Высокопреосвященство, как вы относитесь к нарушенным клятвам?
Кардинал поставил чашку:
– Вы собираетесь последовать примеру Ее Высочества?
