– Нет, – покачал головой Эпинэ, – не сейчас… Я слышал, что есть клятвы, которые стережет не честь, а смерть.
– Есть народы, которые верят в подобное. – Плечи клирика обмякли, он ожидал разговора об измене, а не о суевериях. – Бергеры, гоганы, холтийцы… Вам, видимо, сказали о смертных клятвах в Сагранне?
– Адгемар погиб. – Эпинэ торопливо глотнул шадди, прячась за сладкую горечь и мертвого казара. Его Высокопреосвященство поправил сбившуюся скатерть.
– Я слышал о том, как вас оправдала пуля. Окажись пистолет в другой руке, я б задумался, но Рокэ Алва стреляет без промаха. Вы ему что-то обещали, не так ли?
Не тогда и не ему, а себе, но поклясться легче, чем сдержать клятву.
– Ваше Преосвященство, куда уехала Матильда?
– Домой, – медленно проговорил кардинал, – но Его Величеству знать об этом не обязательно.
Альдо догадается, но что он предпримет? Закроет глаза или пошлет погоню? И, во имя Астрапа, что с Удо?!
– Я правильно понял, они уехали втроем?
– Вне всякого сомнения. – Левий не колебался ни секунды. Матильда была с кардиналом откровенна, но не настолько, чтоб сказать про Борна.
– Ее Высочество очень расстроило мое письмо?
– Скорее, оно послужило последней каплей, а вот это письмо, без сомнения, весьма расстроит Его Величество. – Кардинал поднял какой-то листок и протянул собеседнику. – Зло, но хлестко. Горожане будут в восторге. Хотите еще шадди?
– Да. – Каллиграфический почерк, роскошная бумага, знакомый, навязчивый ритм…
Сия старинная песня переведена мною с гальтарского во имя общего блага. Древние полагали, она способствует изгнанию из жилища тараканов и прочих докучливых гостей, для чего надлежит ее исполнять четырежды в день, сопровождая пение решительными действиями.
Создатель, храни Талиг и его законного короля!
Суза-Муза-Лаперуза, граф Медуза из Путеллы.
400 год К. С. 10-й день З. С.».
– Прочли? – Левий пошевелил свою посудину, утверждая ее в раскаленном песке. По лицу кардинала было трудно что-то понять, но Роберу показалось, что клирик доволен.
– Прочел. – Удо жив, на свободе и не собирается сдаваться, но тогда где он? Неужели у Левия? – Откуда оно?
– Из храма Создателя Милосердного, – охотно сообщил кардинал. – Было в ящике для просьб о поминовении. Не думаю, чтобы граф Медуза ограничился единственным посланием.
Можно ставить Моро против таракана, не ограничится. Кардинал помешал шадди:
– Адриан писал, что благородство мужчин измеряется подлостью и никчемностью навязавшихся им женщин. Полагаю, верно и обратное. Никчемность и подлость мужчин измеряется благородством оставивших их женщин. Я не встречал дамы благородней принцессы Матильды. Что до вашей кузины, то подобную добродетель легче найти в Эсператии, чем в жизни… Их выбор – весьма печальный знак для Его Величества.
Глава 9
Новая Эпинэ
400 год К. С. 15-й день Зимних Скал
1
Утыканная растрепанными вишневыми метелками деревушка была паршивой, а постоялый двор с пьяным в стельку лисом на вывеске и того хуже, но куда деваться? Люди потерпят, а лошадям нужен отдых, иначе останешься на своих двоих.
– Что, гица? – Осунувшийся Лаци все равно усмехался. – Заедем или дальше?
Бочка решил заехать. Матильда с трудом удержала почуявшего жилье жеребца, Темплтон уже привычно молчал, его гнедой линарец печально втягивал ноздрями пропахший дымом ветер. Умей кони скулить, гнедой бы заскулил.
– Часа два, не больше, – решила Матильда.
– Как гица велит, – подкрутил ус доезжачий, заворачивая белоногого Витязя. Что конь, что хозяин были бодрей попутчиков, парочка хорн была бы им не в тягость, но в дороге решает слабейший.
– Рассиживаться не будем. – Рука принцессы привычно потянулась к пистолетам. Деревушка казалась безобидной, но кто их тут разберет.
– Кто рассиживается, гица? – хохотнул Лаци. – Мы? Да мы скачем, как борзые за зайцем.
– Скорей, как зайцы от борзых, – пробормотал Дуглас. Он тоже не расставался с оружием даже ночью.
– И зайцам лежка нужна, – напомнил доезжачий, сам походивший на борзую. – А вот и хозяин!
