– Ваше вино. – Франсуа с подносом напрочь загородил дверь. Лучше было сесть в общем зале, а не лезть в эту крысоловку.
– Мне вина не надо, – повторил Дуглас, – не пью.
– Как же зимой не пить? – Не держи толстяк поднос, он бы схватился за сердце. – Холод, он вина боится…
– Шадди у тебя есть? А нет, молоко давай.
– Не варим мы горечь эту, – насупился хозяин, – а молоко найдется.
– Дуглас, ты пить совсем бросил? – Вино у Франсуа было отменным, и это тоже было подозрительным. – Или только до Сакаци?
– Сам не знаю. – Темплтон вытащил шпагу, осмотрел, сунул в ножны. – Не пьется что-то… А в Сакаци я не задержусь, поеду в Ургот.
– К Савиньяку или к Фоме?
– К Савиньяку…
– Молоко для господина, – Франсуа опять торчал в проходе, – утреннее…
Может, и впрямь остаться до утра? Фуражиры Альдо за Данар не забираются, а погоня, если она и была, пошла по Алатскому тракту, а не по Южному. И все бы хорошо, если б не трактирщик. Такому поверишь, утром не проснешься…
– А господа, часом, не из столицы? – Подозрительный Франсуа и не думал уходить. – Что люди-то говорят? А то пока до нас новости дойдут.
– Мы из Придды, – Дуглас пригубил свое молоко, – проездом… А про столицу плохо говорят.
– Вот и я слыхал, – закивал трактирщик, – вовсе Та-Ракан распоясался, ну да ничего, и на него управа найдется… Еще вина изволите?
– Давай, – решил за всех Лаци. – Когда обед будет?
– Жарится, – Франсуа закатил глаза и мечтательно потянул носом, – фырчит, шкворчит, любо-дорого… В подливу чеснок или имбирь класть?
– Чеснок. – Матильда угрюмо оглядела пистолеты. – Положишь имбирь – убью.
2
Еще дней десять, и они будут в Алати, а дальше что? Братец Альберт от радости точно не прослезится. Может и продать, особенно если заплатят. Нужно было не в Сакаци гнать, а в Кадану; Розамунда сестру бы не выгнала…
– Вино, сударыня. – Трактирщик шмякнул об стол дымящимися кружками и медово улыбнулся. – А с мясом, прошу простить, задержка выходит. Подливу не доглядели, свернулась… Новую заварили, но пока дойдет…
Точно что-то замышляет, тварь такая!
– Давай без подливы! – И от вина пахнет как-то не так, а ну как воробьиного корня[13] подмешал?
– Как без подливы? – схватился за сердце плут. – Мясо без подливы, что кошка без хвоста, а ждать всего ничего, да и лошадки отдохнут.
– И то, гица, – вылез и Лаци, – куда торопимся? Солнце не догоним, от луны не сбежим…
– Тише! – хлопнул ладонью по столу Темплтон. – Слышите?
Лошади, и много… А где лошади, там и люди, и вряд ли с добром.
– Кто это? – Рука Темплтона легла на эфес. – Кого ты ждал?
– Никого. – Улыбку с красной физиономии как корова языком слизала. – Чтоб меня кошки разодрали, никого. А может, господам в погреб спуститься? Мало ли…
Спустишься, тут тебе и крышка, а не спустишься? Грохнула входная дверь, затопотали чужие сапоги.
– Где твой погреб?
– Ох… Теперь уж и нигде…
Обе двери распахнулись одновременно, упала вышитая занавеска, на столе задрожали кружки.
– Ваше Высочество, мы счастливы вас видеть. – Офицер со знакомой рожей, за ним десятка полтора солдат, еще шестеро с черного хода. А ведь она почти поверила, что погони нет.
– Вы счастливы, а я – нет, – отрезала Матильда. – Потрудитесь выйти вон.
– Увы, – перевязь на офицере была капитанской, но имя принцесса забыла напрочь, – просьба Вашего Высочества вступает в противоречие с приказом Его Величества. Мне поручено вернуть вас в Ракану, и я это сделаю.
– Лучшее, что вы можете сделать, – шадов подарок сам прыгнул в руку, – это убраться.
Темплтон уже стоял с обнаженной шпагой, а Лаци сжимал саблю. Побледневший офицер улыбнулся и сложил руки на груди.
– Повторяю, мне очень жаль, но вы поедете в Ракану. В случае моей смерти вас доставят теньент Бартон или сержант Лоуз. У вас ведь всего два за ряда, у нас – двадцать.
