— Мевен. — Сюзерен был собран, как перед боем, да это и был бой. Бой за Золотую Анаксию. — Передайте то, что вы везли, герцогу Окделлу, заберите коней и оставайтесь на месте, пока вас не позовут. То, что будет происходить внутри, вас не касается. Дикон, пошли!
Ричард не обернулся именно потому, что больше всего на свете хотел даже не отступить — сбежать. Стиснув зубы, юноша шел вперед плечом к плечу с Альдо. В переходах Багерлее бродило эхо, Дора пожирала звуки, как болото следы. Звук шагов и тот был глухим, словно под ногами лежала оголодавшая топь…
— Годится! — решил Альдо, выходя под подбитые светом тучи. — Лучше не придумаешь. Ты тут застрял?
— Нет, — чужим голосом откликнулся Ричард, — раньше… Во втором дворе…
— Вот как? — удивился Альдо, глядя в сердце Доры. Оно было пустым. Ямы зарыли, переломанные доски вывезли. Не осталось ничего, кроме пропитавшихся смертью каменных плит и иссякшей фонтанной чаши.
— Давай меч! — Занятый своими мыслями Альдо протянул руку. — И отойди. К фонтану, что ли… Ты — Повелитель, ты под моей защитой, но мало ли… И гляди в сторону.
Дикон послушно оставил сюзерена там, где зимой торчала галерея, а сейчас не было ничего. Дождь все не начинался. Казалось, так будет всегда, особенно в Доре.
Альдо расстегнул сумку, достал корону. Злобными разноцветными глазами вспыхнули драгоценные камни. Раньше они не казались опасными, раньше они были одиноки. Сюзерен почувствовал взгляд и обернулся. Густые брови угрожающе сдвинулись, и Ричард, не дожидаясь окрика, уставился в спящий фонтан, на дне которого стояла мутная зеленоватая вода. Таким Ричард его и помнил, только сухим. Вино пустили, когда юноши на площади уже не было. Это без него из каменного зева ударила красная струя, без него бросились к ней обезумевшие пьяницы, без него падали, захлебываясь в кислой жиже, а вино перехлестывало через выщербленные края и растекалось по площади, смешиваясь с блевотиной, обмывая упавших.
Старый фонтан бил, пока не иссяк. Вино и грязь впитались в камни, их смыли бесконечные дожди, но Ричарду казалось, что над площадью висит одуряющий, жуткий запах, а треснувший мрамор сочится ядовито-зелеными слезами. Юноша потряс головой, прогоняя непрошеную дрему — бессонная ночь есть бессонная ночь, — и позволил себе повернуться к Альдо. Тот стоял лицом к солнцу, высоко подняв жезл и меч. Неистово сияли камни, а вот золото терялось в светлых волосах. Казалось, вокруг чела анакса пляшут странные звезды.
Отвести взгляд от воплотившей в себе древнее величие фигуры было почти невозможно, но Ричард вспомнил про запрет и, опустив глаза, медленно пошел вокруг фонтана. Вода в нижней чаше, лишь слегка отдававшая зеленью, на глазах обретала сходство с обратившимся в изумруд медом. Гладкая вязкая поверхность слегка колебалась, словно дышала, и тянула к себе. Ласково, но неодолимо. Дикон склонился над оживающим зеркалом, любуясь тем, как пляшут по дрожащей поверхности малахитовые блики.
Текучий зеленый янтарь неспешно заполнял старый фонтан, запах вина становился тоньше и слаще, слегка кружилась голова, словно над пропастью или в ожидании чего-то важного. Так на площади Фабиана Ричард Окделл ждал, когда прозвучит его имя. Ариго и Килеан струсили и предали. Их смерть была легкой,
Зеленый мед заполнял бассейн почти до половины, когда в глубине что-то проступило. Что-то длинное и смутное неспешно всплывало, обретая очертания. Это был человек, мужчина… Неподвижный, спящий. Порождение зеленого янтаря, он поднимался лицом вверх. Разобрать черты сквозь дышащую вязкую толщу было трудно, но Ричард узнал Айнсмеллера. И закричал.
Струи ливня вдребезги разнесли зеленое зеркало. Стало холодно и светло, несмотря на хлынувший наконец дождь. Хватая ртом воздух, Дикон глядел в фонтан, на дне которого весело пузырилась лужа. Обычная, дождевая, серо-бурая, она стремительно росла, но это не было страшным…
— Дикон! — Оклик сюзерена окончательно прогнал глупый сон. — А ну сюда! Быстро!
Альдо прятался в арке, и Ричард, с наслаждением шлепая по живой, чистой воде, бросился к нему. Дождь лил сплошной стеной, ветер сплетал толстые струи в косы, в мгновение ока юноша промок до нитки, но лучше мерзнуть, чем спать. Два безумных сна в один день — от этого недолго и с ума сойти.
— Чего ты орал? — в лоб спросил Альдо. — Дождя испугался?
— Мне показалось, в фонтане Айнсмеллер, — признался юноша и тут же понял, каким дураком выглядит.
— Кто? — Альдо выглядел озадаченным. — Ты что, заснул?
— Наверное. Не понимаю, как это вышло.
— Не выспался, вот и вышло. Значит, ты ничего не видел?
— Только тебя… В самом начале. Ты поднял меч и жезл. Я вспомнил, что ты запретил смотреть, стал смотреть в фонтан, а там…
— Правильно, что отвернулся. Ричард, ты раньше видел корону Раканов? При Фердинанде?
— Один раз. После Сагранны. Когда эру Рокэ отдали меч…
— Жаль, он не получил сразу и корону. — Альдо усмехнулся, но словно бы через силу, и откинул со лба потемневшие от воды пряди. Мокрые, они больше не походили на старое золото.
— С короной что-то не так? — испугался Ричард.
Сюзерен поморщился.
— Или с жезлом, — задумчиво произнес он. — Надо бы проверить. А ну-ка надень!
— Я? — не сразу понял Дикон. — Как?
— На голову! Вряд ли она еще на что-то налезет.
— Это же корона Раканов!
— Очень на это надеюсь. Надевай!
Дикон послушно принял тяжелый обруч. Камни больше не смотрели глазами закатных тварей, вновь став тем, чем родились: крупными изумрудами, сапфирами, алмазами. Странно, почему в венце нет ни единой ройи?
— Хватит любоваться! — прикрикнул сюзерен и усмехнулся, почесав переносицу. — Обещаю в государственной измене не обвинять.
— Сейчас! — Надеть корону Раканов! Когда-нибудь он расскажет об этом сыну…
Золотая холодная вечность сжала виски. Венец лег плотно, но Дикон все равно замер, боясь шевельнуться. Раньше у Повелителей тоже были короны, но по милости эсператистов все пошло прахом. Сперва венцы и имена, затем честь и память… Ричард не видел венца Скал даже на портретах.
— Что ты чувствуешь? — требовательно спросил государь. — И что видишь?
Юноша не чувствовал ничего, а видел арку, в которой они прятались, напряженное лицо сюзерена и мокрую площадь, но как же хотелось увидеть себя в древнем венце. Пусть на миг, пусть в дождевой луже, но увидеть и запомнить. Ноги сами вынесли Ричарда из укрытия под расплясавшийся дождь и приросли к каменным плитам, потому что на кромке фонтана стояла маленькая ювелирша. На голове стащившей карас толстушки сверкала мокрыми стекляшками корона. Дик уже видел ее во время давки, но лишь сейчас понял, как она похожа на венец Раканов…
— Девочка, — крикнул Ричард. — Девочка, постой!
—
— Девочка. — Ричард лихорадочно сунул руку в карман в поисках чего-нибудь блестящего. — Девочка, хочешь кольцо? Настоящее, золотое…
—
