— Девочка, ты не знаешь, где…
—
Дождь хлестал как из ведра, но белое платьице оставалось сухим, а на круглой рожице не было ни капли. Доскакав до места, где была галерея, девчонка встала и подбоченилась, словно торговка.
—
Сумасшедшая. Сошла с ума в Октавианскую ночь. Живет здесь, но кто ее кормит? Сторож? Есть же здесь какой-нибудь сторож…
— Девочка, где ты живешь?
—
— С кем ты живешь? Мне надо…
—
Ее надо поймать, отвести к сторожу, расспросить. Камень у нее, конечно же, у нее!
—
— Дикон! — Сжимавшая виски тяжесть исчезла. Сюзерен… Святой Алан, он забыл даже про сюзерена!
— Если ты решил утопиться, то в Данаре быстрее. — Государь держал в руках корону и смеялся, но глаза его были серьезными. — Что с тобой было? Говори, мне нужна правда. Любая.
— Я видел девочку в короне. — Солгать Альдо Ричард мог, только спасая жизнь сюзерена или… жизнь Катари. — Она с Золотой улицы… То есть жила там до погромов, а теперь живет здесь. Я ее видел перед самой давкой…
— И это все?
— Все. — Не повторять же глупые дразнилки, да он их и не запомнил. — Альдо, а ты ее не видел?
— Разумеется, нет. Я чужую корону не надевал…
— Ты сам мне велел.
— Я хотел посмотреть, что с тобой будет. Все это очень странно… Ладно, Дикон, ты весь мокрый, я немногим лучше. Поехали, благо дождь кончается. Обсушимся у его высокопреосвященства.
Глава 8
Ракана (б. Оллария)
Ворон сорвался с острой колокольни и взмыл в небо. Он уже привык к городу, в который его привезли, и не спешил возвращаться в родные горы. Черный хищник не знал, что за его полетом следят сотни глаз. Люди задирали головы, значительно кивали, шепотом произнося запретное имя. Во?роны поменялись местами. Давший свободу птице угодил в клетку, но круживший над Нохой не позволял о нем забыть…
— Дурная примета, — нерешительно произнес Мевен, провожая глазами одинокую тень. — Мой государь, может быть…
— Эта примета будет каркать еще лет триста, — прервал гимнет-капитана сюзерен. — Мы не собираемся столько ждать. И помните — мы не хотим столкновения, но если нам его навяжут, от церковных крыс должны остаться только хвосты. Ясно?
— Да, государь. Мы исполним свой долг. Даже самый неприятный.
— Отлично!
Нельзя сказать, что аббатство кишело солдатами, но сомнений в том, что Левий готов к бою, не было. Тем не менее полковник в сером подчинился приказу и не закрыл ворота. Он даже не возразил, когда в первый двор вошла рота южан.
— А наш голубок боится летать против Агариса, — шепнул Альдо, — и хорошо. Сегодня мне свара не нужна.
— Его высокопреосвященство ждет, — объявил Пьетро. В этот раз он не трясся, ведь за его плечом маячили двое офицеров.
— Нам не нужны провожатые, — улыбнулся Альдо, — мы помним дорогу.
— К сожалению, внутрь пробрался некто, не известный ни его высокопреосвященству, ни солдатам вашего величества. — Полковник в серокрысином мундире был вежлив, но настойчив. — Пока его не найдут, Ноха небезопасна. При всем уважении к доблести сопровождающих ваше величество гимнетов мы не можем оставить ваше величество без охраны.
— Долг есть долг, полковник, — одобрил сюзерен. — Что ж, провожайте.
Они шли, а церковники их именно что провожали, потому что Альдо знал дорогу отменно. Государь стремительно шагал хмурыми переходами, вынуждая непрошеных стражей убыстрять и убыстрять шаг. Внутри Ноха, как и Багерлее, напоминала Лаик, только более ухоженный. На лестницах лежали скромные ковры, на каждом шагу стояли светильники, пахло какими-то куреньями.
За двойным рядом колонн показался зал, почти повторявший лаикскую приемную, в чистых окнах блеснули омытые недавним ливнем крыши. Ноха словно бы улыбалась, и Дику подумалось, что он видит аббатство в четвертый раз и что дуэль с Эстебаном, благословение Оноре, даже коронация Альдо были не столь важны, как предстоящий разговор.
Серый капитан распахнул двери. Запахло шадди. Теплый запах напоминал о пропущенном завтраке и отложенном обеде. Пьетро исчез в приемной. Альдо окликнул Мевена:
— Гимнет-капитан, ждите здесь. Полковник, надеюсь, в покоях его высокопреосвященства нет злоумышленников?
— Это невозможно. — Шутки агарисец не понял. Альдо, не ответив, шагнул в южную горечь, и Ричард рванулся следом. Юноша не собирался оставлять сюзерена наедине с эсператистской крысой, тем более речь шла о гальтарских реликвиях.
О тайнах Раканов Дикон знал больше Эпинэ и Придда вместе взятых, но слишком о многом приходилось молчать. Со стороны могло показаться, что супрем дальше от государя, чем даже Карваль. Что ж, эта поездка расставит все по местам.
— Вы привели герцога Окделла? — Кардинал улыбался, но его улыбка была недоброй и какой-то липкой. — Следовательно, ваша цель не исповедь, каковой вы, к слову сказать, избегаете со дня коронации.
— Мы не готовы признаваться в грехах. — Сюзерен тоже улыбнулся. — Нас больше волнуют дела.
— Важнее спасения собственной души лишь спасение тех, кто тебе доверился, — напыщенно произнес человечек в сером. — Нынешняя погода располагает к простуде, особенно если попасть под дождь. Невольное купание требует горячего вина, или вы предпочитаете шадди?
Уже знает! Святой Алан, он уже знает о поездке в Дору!
— Благодарю, ваше высокопреосвященство, — решительно произнес Альдо. — Герцог Эпинэ, без сомнения, воспользуется вашей любезностью при первом же случае, но мы не имеем обыкновения пить вне дома. Особенно там, где бродят злоумышленники.
— Во время разговора горло пересыхает. — Левий опустился в кресло, чем не преминула воспользоваться трехцветная кошка. — Почему бы вам не послать за питьем во дворец?
— Мы не можем терять время, как, без всякого сомнения, и ваше высокопреосвященство. — Сюзерен
