— Сударыня, — Альдо обращался к Катари, но смотрел на церковника, — клянусь, мы не воюем с женщинами, но имеем обыкновение добиваться своего, иначе б нас здесь не было.
— Я позову, — невпопад пообещала Катари. Она стояла у балюстрады и смотрела на золотящиеся шпили. Бледную щеку погладил солнечный луч, напомнив сонет Веннена. Поэт завидовал солнечному зайчику на губах любимой и цветам у ее ног, Дик полностью разделял эти чувства. Место Катарины Ариго было у озера среди цветущих рощ, а не в монастырской могиле.
— Вас позовут, — с расстановкой произнес Альдо, и Дик подавил вздох. До озера счастья им с Катари было невыносимо далеко.
Монахи переглянулись и убрались. Первым — пес, вторым — овца. Если б еще и Альдо оставил террасу… Хотя бы на пять минут!
— Сударыня, — голос государя зазвучал спокойно и ласково, — я намерен забрать вас из Нохи. Для вашего же блага. Вы сможете жить в доме вашего кузена или вернуться в Эпинэ.
Катарина медленно покачала головой.
— Вы отказываетесь? — Альдо не казался удивленным, похоже, он другого ответа не ждал.
— В моем нынешнем положении я нуждаюсь лишь в прощении Создателя.
— Сударыня, вы нужны Роберу.
— Я всегда рада видеть кузена, но меня лишили этой возможности. Вы лишили…
— К сожалению, это было необходимо. — Альдо никогда не лгал. — Кардинал Левий — враг Великой Талигойи. Мы уважаем вашу веру, сударыня, но Левий не Создатель и даже не Церковь. Он пускает в ход недостойные средства, мы вынуждены защищаться. Нам не хотелось бы, чтобы вы пострадали из-за интриг кардинала.
— Моя жизнь стоит недорого. — Катарина стиснула руки. Когда она волновалась, она что-то теребила — ветку, четки, шарф, — но сейчас в тонких пальцах не было ничего. — Я вдова, мои дети в безопасности. Талиг вырастит их достойными людьми… Более достойными, чем это удалось бы моему несчастному мужу.
Катари надо забрать, пока не случилось непоправимое, пусть даже насильно! Если на это не отважится Иноходец, это сделает сын Эгмонта!
— И все же подумайте, — не сдавался государь. — Вы молоды, прекрасны, свободны. Ваше первое замужество не принесло вам счастья, но это не повод хоронить себя заживо. Спросите у моей бабки…
— Матильда Алатская не была королевой, — грустно сказала Катари. — Если она и виновна, то лишь перед своей семьей, а я… Я была хорошей дочерью, я не думала, я слушалась… Я отреклась от брата, хотя чувствовала, что он не мог… Жермон слишком прост для старого колдовства, но я рвала его письма, ведь так велела мать. Потом я узнала, чьи книги это были, но так и не решилась сказать правду, даже… даже прочитав их. Я слишком долго боялась, но теперь с этим кончено. Мне нечего терять. Пусть будет что будет!
— Робер придет в отчаянье. Не сомневайтесь — он примчится вас умолять, вам придется повторить ему эти слова…
— Я повторю. Простите, воспоминания приходят так внезапно… Я остаюсь в Нохе, это мой выбор. Я могу вернуться к себе?
— Чуть позже. Я должен задать вам несколько вопросов. Ответы на них вам известны. Не пытайтесь меня обмануть, у вас это не получится.
В голубых глазах плеснулась боль, но женщина справилась.
— Только Создателя невозможно обмануть, но я никогда не умела лгать.
— Тем лучше. Сударыня, вы хорошо помните корону Раканов?
— Корону? — Катарина широко распахнула глаза. — Я не понимаю…
— Вы можете назвать приметы, по которым можно отличить подлинный венец от подделки?
— Слуги, которые за ней следили, знают эту вещь лучше меня.
— Вы уходите от ответа.
— Просто я… я боялась на нее смотреть… Эти камни, они полны… скверны! Кажется, на грани одного из изумрудов есть щербинка, очень маленькая… А сапфир, прикрытый золотым листком, звездчатый… Этот камень не такой, как остальные. Он светлый. Фердинанд… Мой супруг хотел его вынуть и оправить в медальон… Для меня… Я отказалась.
— Вы узна?ете этот камень?
— Наверное…
— Смотри?те.
Под солнцем вновь вспыхнули злые разноцветные глаза. Катари слабо охнула и закусила губу.
— Это она! — кивнула она.
— Но вы даже не взглянули.
— Это она, — упрямо повторила женщина, отступая к балюстраде. — Я думала, все прошло, а они… Даже здесь!
— Сударыня, — Альдо шагнул к королеве, — что значат ваши слова?
— Молния, — Катарина не отрывала завороженного взгляда от короны, — эшафот и тронный зал… Молния…
— Откуда?! Откуда ты это знаешь? — Слова сами вылетели изо рта. — Это Ворон тебе пел?
— Герцог Окделл, вы забываетесь! — Глядящая на Дикона ледяная статуэтка не казалась ни растерянной, ни испуганной. Такой Дикон видел Катари только раз, когда едва не рассказал о ее беде сюзерену, но сейчас молчать было нельзя. Слишком многое зависело от древней песни.
— Мой государь, — Скалы тоже могут быть холодны, — госпожа Оллар знает Слово Молний.
— Я это уже понял. — Лицо Альдо стало вдохновенным. — Сударыня, дальше!
— Я не помню, — солгала статуя, и Дикон понял, что ошибался. Катари превратили в лед не гордость и не обида, а ужас.
— Альдо, — выдохнул Ричард, — позволь мне поговорить с… госпожой Оллар наедине.
Сюзерен внимательно посмотрел на замершую женщину и кивнул, но Катарина шагнула вперед.
— Я ничего не знаю. — Кричит она или шепчет? — Ничего!.. Это сказки… Злые древние сказки! В них нет ничего, кроме зла и пустоты… Пока не поздно, забудьте!
— Вы лжете, вернее, пытаетесь, но вы и впрямь этого не умеете. — Альдо протянул руку, Катари отшатнулась. — Вы знаете многое, вы проговорились… И про брата, и про Слово, и про то, что в юности занимались магией. Нам нужны ваши знания, госпожа Оллар.
Она отступила еще на шаг и прижалась к колонне, сбив вуаль. Солнечные завитки окружили бескровное лицо, превращая его в икону.
— Оставьте меня, или я закричу!
— Вы не закричите, сударыня, и никого не позовете. — Альдо понизил голос. Хрипловатый шепот бил в уши, как самый страшный крик. — Я уже говорил, что не воюю с женщинами. Лично вам ничего не грозит. Я знаю, вы не боитесь смерти, вы не боитесь за своих детей, но вы ошибаетесь, утверждая, что вам нечего бояться… Вы считаете себя королевой, вы думаете, что в ответе за подданных, так вот… С вами ничего не будет, но если вы не расскажете все, что знаете про Слово Молний и гальтарские реликвии, будут умирать заложники. Сегодня — один, завтра — четверо, послезавтра — шестнадцать. И в ответе за это будете вы!
— Нет, — Катарина схватилась за горло, — вы не сделаете этого! Нет!
— Я сделаю это, сударыня. — Альдо стоял почти вплотную к королеве. — Во имя Великой Анаксии. Во имя Кэртианы, которую пора тащить из болота… Я сделаю это по праву Ракана, обещаю вам! Каждый день будет умирать вчетверо больше заложников. Клянусь Истинными Создателями!
— Нет, — выдавила Катарина. — Нет…
— Нет, если вы заговорите. Понимаю, вам мешает ваш намалеванный Создатель. Вспомните, что говорит Эсператия про не предотвративших убийство. Вы считаете себя праведницей? Вы пойдете в Закат, и у врат вас встретят умершие по вашей вине заложники.
— Нам больше не о чем говорить. — Два голубых взгляда: клинок и звезда. — Герцог Окделл, вас не
