– Убирайтесь отсюда. Она не может уйти.
– Я знаю, – негромко ответил Калеб.
Руки его непроизвольно сжались в кулаки.
Мэгги подняла мокрую руку, чтобы откинуть со лба прядку волос. И встретилась с ним взглядом.
– Моя смена заканчивается в два часа, – сообщила она.
От этой робкой увертюры сердце у него забилось чаще. Нервные окончания пробудились к жизни.
Как умилительно! Душераздирающая сцена, нечего сказать.
Калеб сунул большие пальцы рук под ремень, испытывая неловкость, словно прыщавый подросток, слоняющийся вокруг шкафчика своей школьной возлюбленной.
– Я заеду к тому времени. А сейчас я просто заглянул, чтобы узнать, как у тебя дела.
Она пожала плечами, ухитрившись вложить в этот жест свое отношение ко всему, что сегодня пошло шиворот-навыворот.
– Сам видишь. – Ее кривая улыбка больно ранила его в самое сердце. – А у тебя?
Если она может лгать, то и он не останется в долгу.
– Все нормально.
– Эти детективы… – Она требовательно взглянула ему в глаза. – Ты все еще считаешься… как это ты выразился… лицом, представляющим для них интерес?
Ее забота и участие почти дали ему надежду на то, что она все-таки останется. Но он не собирался предаваться размышлениям о собственных проблемах, пока ее жизнь была в опасности.
– У меня все нормально, – повторил он. – Я здесь.
Мэгги скрестила руки под фартуком.
– Я сама вижу, что они не посадили тебя под замок. Что они тебе сказали?
Она была сделана совсем из другого теста, чем Шерили. Бывшая жена никогда не расспрашивала его о работе. И никогда не изъявляла желания выслушать его. Пожалуй, именно отсутствие у нее малейшего интереса к работе, которая занимала главное место в его жизни, и стало причиной того, что они расстались.
Или, быть может, ее оттолкнула его неспособность делиться с ней самым сокровенным?
– Они мне практически ничего не говорят, – признался он. – Меня не допускают к расследованию.
– Какие же они дураки!
Ее гнев заставил его улыбнуться.
– Рейнолдс – нормальный мужик. К несчастью, они не имеют ни малейшего представления о том, с чем столкнулись. И кого они ищут.
– И что же ты намерен делать дальше?
– Свою работу. Департамент уголовного розыска не может запретить мне разговаривать с людьми. Они сосредоточились на той бухточке, в которой обнаружили труп. Но в ту ночь на мысу… я видел что-то. И еще я надеюсь, что последние события вынудят кого-нибудь выступить в роли свидетеля.
– Перерыв! – рявкнула Антония в приоткрытую дверь с кухни. Обернувшись к Мэгги, она уперла руки в бока. – А ты, дорогуша, можешь пока вынести мусор. Я плачу тебе не за то, чтобы ты стояла столбом и строила глазки шефу полиции.
Мэгги оцепенела.
– Я не строю ему глазки.
– Я еще не ослепла, – заявила Антония.
– Намек понял, – поспешил вмешаться Калеб, чтобы не доводить дело до ссоры. – И мне вы тоже платите не за то, чтобы я торчал здесь.
Он подхватил мешок с мусором, стоявший у двери на полу.
– Осторожнее, – предостерегла его Мэгги.
– Не волнуйся, он его не уронит, – фыркнула Антония. – Или ты боишься, что дверь стукнет по его замечательной заднице, когда он будет выходить?
Калеб бросил взгляд на Мэгги, щеки которой заливала краска. Интересно, это духота так на нее подействовала или она действительно покраснела от смущения?
– Полегче, мэр. Ваши речи очень похожи на сексуальные домогательства.
– Ха-ха. Очень смешно. На вашем месте я бы не строила особых надежд.
Хороший совет.
«Но… неужели Мэгги и в самом деле строила ему глазки?»
Вынося мусор через заднюю дверь, он улыбался во весь рот.
Над мусорным контейнером в переулке кружили и орали чайки, словно это была рыбацкая лодка, выбрасывающая за борт рыбью требуху. Калеб приподнял мешок и высыпал его содержимое внутрь, вызвав негодующие вопли чаек. Краем глаза он уловил смазанное движение у себя за спиной.
Снайпер…
Рука его метнулась к поясу, нащупывая револьвер.
Сукин сын!
Он спохватился, стараясь совладать со своими инстинктами. Никакой это не снайпер. Скорее всего, крыса или енот, перебирающие объедки. Или кот, как там его зовут. Ага, Геркулес.
Калеб раздраженно тряхнул головой. В самом деле, чтобы окончательно поставить крест на его карьере, не хватает только того, чтобы его застукали палящим по ресторанному коту.
И тем не менее что-то здесь было не так. Он кожей ощущал некую неправильность в окружающем мире, а его инстинкты, отточенные в других переулках и другом мире, еще ни разу не подводили его. Он услышал какой-то шорох и уловил тень, мелькнувшую за углом.
«Это не крыса, не крыса, не крыса…» – шумела в ушах кровь.
Он прижался к стене здания, используя ее как укрытие, и опустил руку на кобуру револьвера. Пригнувшись, он осторожно высунулся из-за угла.
И нос к носу столкнулся с отцом, изможденным, с красными глазами и отекшим лицом.
От растерянности и неожиданности у Калеба перехватило дыхание. Все мысли вылетели у него из головы.
– Па?
Барт Хантер удивленно моргнул и вытянул шею, как старая морская черепаха.
Проклятье! На смену страху пришел гнев.
– Какого черта ты здесь делаешь? Я чуть не пристрелил тебя, – вспылил Калеб.
– Я решил взять выходной, – пробормотал отец. – Имею право, верно? Человек имеет полное право взять выходной после сорока проклятых лет, проведенных на борту лодки.
– Никто не спорит, – Калеб буквально выплюнул эти слова. – Но что ты здесь делаешь?
Барт опустил взгляд.
– Пришел повидать эту твою девчонку, Мэгги. Мэгги…
У Калеба похолодело внутри.
– Зачем?
Барт с трудом выпрямился. Несмотря на шестьдесят три года, он по-прежнему оставался высоким, худощавым и крепким, как просмоленная мачта лодки. Он сохранил достаточно сил и упрямства, чтобы изо дня в день, из года в год, невзирая на туман и похмелье, выходить в море. И достаточно сноровки, чтобы ставить ловушки на лобстеров и втаскивать добычу на борт.
«И достаточно сил, чтобы взять верх над селки?»
Руки Калеба сжались в кулаки.
– С каких это пор я должен отчитываться перед тобой? – разозлился Барт.
Но Калеб уже был сыт по горло долгими годами лжи и уклончивых ответов.
– Что ты сделал с ее котиковой шкурой?
Барт приоткрыл рот от удивления. Закрыл его. Открыл снова.
– Откуда ты узнал об этом?
В груди Калеба клокотала холодная ярость.
