Политическая биография Сталина. Том 2

создавало постоянную угрозу реставрации капитализма, поскольку оно служило почвой, рождавшей и питавшей буржуазию. Нельзя было продолжительное время базировать диктатуру пролетариата и социалистическое строительство на разных основах — на социалистической промышленности и индивидуальном крестьянском хозяйстве. Прочной опорой диктатуры пролетариата могло быть только крупное общественное сельскохозяйственное производство, организованное на социалистических началах. Это положение являлось альфой и омегой сталинского подхода к проблемам перспектив дальнейшего пути развития сельскохозяйственного сектора народного хозяйства.

И уже в 1933 году, когда процесс коллективизации можно было считать в целом свершившимся фактом, Сталин счел необходимым особо выделить мысль о том, что без коллективизации сельского хозяйства над Советской властью всегда бы висел дамоклов меч в виде реставрации капитализма. Он подчеркивал, что, начиная коллективизацию, партия руководствовалась «соображением о том, что Советская власть не может долго базироваться на двух противоположных основах, на крупной социалистической промышленности, которая уничтожает капиталистические элементы, и на мелком единоличном крестьянском хозяйстве, которое порождает капиталистические элементы.

Соображением о том, что пока не подведена под сельское хозяйство база крупного производства, пока не объединены мелкие крестьянские хозяйства в крупные коллективные хозяйства, — опасность восстановления капитализма в СССР является самой реальной опасностью из всех возможных опасностей»[480].

В данном случае генсек не лукавил, не пытался задним числом оправдать все то тяжелое и поистине трагическое, что принесла с собой коллективизация. Полагаю, что в силу своих убеждений он вполне серьезно считал возможным возврат России на путь капитализма, если не будет осуществлена кардинальная реконструкция сельского хозяйства на социалистических основах. Иными словами, опасность социального реванша он рассматривал как вполне реальную, а не мифическую угрозу.

В отличие от политических переворотов, которые совершаются в сравнительно короткие сроки, переворот в способе производства, преобразующий экономические основы существования классов, является более длительным и трудным процессом. Средства производства, находившиеся в частной собственности крестьян, надо было обобществить в колхозную собственность, заменить индивидуальный труд крестьянина общественным, утвердить социалистические принципы распределения по труду. Эти преобразования затрагивали глубокие, веками установившиеся основы и традиции жизни и быта крестьянства.

Обосновывая свою стратегическую линию на коллективизацию сельского хозяйства, Сталин приводил достаточно весомую аргументацию. В частности, он убедительно доказывал, что капиталистический путь развития сельского хозяйства абсолютно неприемлем для Советского Союза, поскольку он с логической закономерностью приводил к росту классовой дифференциации на селе, т. е. к тому, что большевики ставили целью ликвидировать. Если бы была допущена возможность существования и углубления дифференциации, то социально-политический фундамент нового строящегося общественного уклада был не то что зыбким, но и вообще покоился на песке.

Сталин подчеркивал, что для Советской страны единственно правильным путем развития является «путь массового кооперирования миллионов крестьянских хозяйств по всем линиям кооперации, путь объединения распылённых крестьянских хозяйств вокруг социалистической индустрии, путь насаждения начал коллективизма среди крестьянства сначала по линии сбыта продуктов земледелия и снабжения крестьянских хозяйств городскими изделиями, а потом по линии сельскохозяйственного производства.

И чем дальше, тем больше этот путь становится неизбежным в обстановке диктатуры пролетариата, ибо кооперирование по линии сбыта, кооперирование по линии снабжения, наконец, кооперирование по линии кредита и производства (сельскохозяйственные товарищества) является единственным путём подъёма благосостояния деревни, единственным средством спасения широких масс крестьянства от нищеты и разорения»[481]

Следует отметить, что приведенные выше слова Сталина относились к периоду, предшествовавшему провозглашению курса на форсированную коллективизацию. Вообще в фундаментальном подходе к данному вопросу позиция генсека в процессе своего окончательного формирования претерпела ряд существенных метаморфоз. До 1929 года она в целом, с некоторыми оговорками, может быть охарактеризована как достаточно умеренная и прагматичная. Однако ход событий в стране (в особенности хозяйственные трудности и проблемы продовольственного снабжения, остро вставшие в 1928 году), а также логика внутрипартийной борьбы с оппозицией, внесли существенную лепту в эволюцию сталинских воззрений относительно как принципов, так и темпов коллективизации. Все больший удельный вес в аргументации Сталина приобретало указание на то, что базировать развитие страны на сосуществовании двух различных по своей природе социальных укладах в городе и в деревне нельзя. «Можно ли двигать дальше ускоренным темпом нашу социализированную индустрию, имея такую сельскохозяйственную базу, как мелкокрестьянское хозяйство, неспособное на расширенное воспроизводство и представляющее к тому же преобладающую силу в нашем народном хозяйстве? — ставил вопрос ребром Сталин. И давал четкий ответ. — Нет, нельзя. Можно ли в продолжение более или менее долгого периода времени базировать Советскую власть и социалистическое строительство на двух разных основах — на основе самой крупной и объединенной социалистической промышленности и на основе самого раздробленного и отсталого мелкотоварного крестьянского хозяйства? Нет, нельзя. Это когда-либо должно кончиться полным развалом всего народного хозяйства»[482] .

В послесталинский период, и особенно в период горбачевской перестройки и ее заката, в советской исторической науке достаточно широкое распространение получила точка зрения, согласно которой Сталин отошел от ленинского курса в области кооперирования, сформулированный Лениным незадолго до своей кончины. В целом такая оценка укладывается в рамки реальных фактов действительности. Однако мне думается, что явной натяжкой или — по крайней мере — солидным преувеличением являлись утверждения о том, что Ленин будто бы разработал принципиальные основы политики кооперирования, от которых Сталин якобы радикально отошел. В ленинских работах были лишь в самых общих чертах обозначены контуры возможной политики Советского государства в этой сфере. Он просто не мог предвидеть все конкретные условия, в которых придется развиваться стране, и его установки не могли не носить самого общего характера. Сталину же пришлось столкнуться с практическими дилеммами значительно усложнившейся экономической реальности. И он, в сущности, сформулировал и обосновал новый, свой собственный курс в данном вопросе. При этом — в силу вполне понятных причин — генсек неизменно апеллировал к трудам своего учителя, представляя дело так, будто он лишь проводит в жизнь стратегические установки покойного вождя. Разумеется, сообразуясь с экономическими реальностями страны.

Надо подчеркнуть, что в подходе Сталина к проблеме коллективизации одну из решающих ролей сыграли следующие соображения. Во-первых, он исходил из того, что процесс осуществления коллективизации значительно облегчается отсутствием в Советской России частной собственности на землю, национализацией земли. Земля будет передана колхозам в вечное пользование, а ввиду отсутствия частной собственности на землю купля-продажа земли со всеми сопровождающими эту проблему осложнениями останется лишь историческим воспоминанием. Всё это, по мнению генсека, значительно облегчает образование и развитие колхозов[483].

В органической связи с указанным обстоятельством, на мой взгляд, находилось и внутреннее убеждение Сталина, что традиции русской сельской жизни, в первую голову — традиции сельской общины — будут способствовать тому, что подавляющее большинство крестьян легче воспримет переход к коллективному ведению хозяйства. Расчет этот, надо сказать, был обоснован лишь в некоторой степени, поскольку за ряд предшествующих десятилетий фундаментальные устои и традиции крестьянской общины были серьезно подорваны, хотя и не искоренены как таковые.

Анализируя общеполитические и — даже можно сказать — философские аспекты подхода Сталина к проблеме коллективизации, надо выделить еще один принципиально важный момент. Я имею в виду то, что главный акцент при подходе к данной проблеме генсек делал на использование государственных инструментов принуждения, отдавая им примат перед всеми другими. Собственно, эта черта всей