Политическая биография Сталина. Том 2

округа; комкор Путна, военный атташе СССР в Великобритании.

После зачтения обвинительного заключения все подсудимые, отвечая на вопросы председателя суда, заявили, что они признают себя виновными. В дальнейшем они, выполняя требования работников НКВД, подтвердили в суде в той или иной степени показания, которые дали на следствии.

В день суда в республики, края и области И.В. Сталиным было направлено указание: «Нац. ЦК, крайкомам, обкомам. В связи с происходящим судом над шпионами и вредителями Тухачевским, Якиром, Уборевичем и другими ЦК предлагает вам организовать митинги рабочих, а где возможно, и крестьян, а также митинги красноармейских частей и выносить резолюцию о необходимости применения высшей меры репрессии. Суд, должно быть, будет окончен сегодня ночью. Сообщение о приговоре будет опубликовано завтра, т. е. двенадцатого июня. 11. VI. 1937 г. Секретарь ЦК Сталин»[960].

Не будем освещать обстановку и весь ход судебного заседания. Приведем лишь свидетельство С.М. Буденного, который был членом Специального судебного присутствия. Вот что он писал о поведении на суде Тухачевского: «Тухачевский с самого начала процесса суда при чтении обвинительного заключения и при показании всех других подсудимых качал головой, подчеркивая тем самым, что, дескать, и суд, и следствие, и все, что записано в обвинительном заключении, — все это не совсем правда, не соответствует действительности. Иными словами, становился в позу непонятого и незаслуженно обиженного человека, хотя внешне производил впечатление человека очень растерянного и испуганного. Видимо, он не ожидал столь быстрого разоблачения организации, изъятия ее и такого быстрого следствия и суда…

Тухачевский в своем выступлении вначале пытался опровергнуть свои показания, которые он давал на предварительном следствии…»[961]

11 июня 1937 г. председательствующим В.В. Ульрихом был оглашен приговор о расстреле всех восьми подсудимых. Приговор приведен в исполнение 12 июня 1937 г. Уже через девять дней после суда над Тухачевским были арестованы как участники военного заговора 980 командиров и политработников, в том числе 29 комбригов, 37 комдивов, 21 комиссар[962]. В дальнейшем волна репрессий непрерывно нарастала, вовлекая в свою зловещую орбиту все большее число людей.

Подводя краткий итог рассмотрению вопроса о так называемом военном заговоре, стоит привести оценку этого дела помощником японского военного атташе в Москве, который внимательно и, как видно из приводимого пассажа, со знанием дела следил за развитием ситуации в Москве. «Неправильно рассматривать расстрел Тухачевского и нескольких других руководителей Красной Армии, как результат вспыхнувшего в армии антисталинского движения. Правильно будет видеть в этом явление, вытекающее из проводимой Сталиным в течение некоторого времени работы по чистке, пронизывающей всю страну. Подобного рода процессы, надо полагать, будут иметь место и в дальнейшем. Эта чистка началась еще с позапрошлого года. В основе ее лежит желание Сталина, в связи с растущей напряженностью международного положения, достигнуть политического укрепления внутри страны и обеспечить себе свободу действий для проведения в жизнь своих планов. Первым шагом была чистка коммунистической партии… Чистки неоднократно проводились и в прошлом, но чистка, начатая в позапрошлом году, была первым шагом в задуманной Сталиным общей чистке внутри государства… Можно строить различные предположения, но вероятно никто не сможет оспаривать, что нынешний процесс связан с проводимой СТАЛИНЫМ чисткой в стране, иными словами, что он имеет целью укрепление диктатуры СТАЛИНА. Следовательно, в данном случае имел место какой-то болезненный процесс — в виде ли намерений группы ТУХАЧЕВСКОГО свергнуть власть или в какой-нибудь другой форме, и против этого обрушился нож сталинской власти, то есть инициатива исходила от сталинской власти»[963].

Было бы, однако, неверно с исторической точки зрения все сводить к так называемому делу Тухачевского и его соратников (если вообще допустимо считать всех осужденных вместе с ним его соратниками, поскольку ряд из них можно было бы с достаточным основанием считать и его соперниками). Репрессии затронули неизмеримо более широкий круг военных кадров. Об их массовом характере свидетельствует тот факт, что репрессии осуществлялись, так сказать, на основе целых списков, а не просто индивидуально. Так, в июле 1938 года Ежов направил Сталину список из 139 видных партийных, советских и военных работников, подлежащих суду Военной коллегии Верховного суда СССР. В их числе были Агранов (бывший заместитель Ягоды и Ежова), которого считали человеком, пользовавшимся доверим Сталина. Сюда входили также Алкснис (замнаркома обороны по ВВС), Берзин (бывший начальник разведуправления РККА), Бубнов, Варейкис, Затонский (на XVII съезде был председателем счетной комиссии, докладывавшем о результатах голосования по выборам в состав руководящих органон партии). Канделаки — тот самый, который вел первоначально переговоры с немцами об укреплении отношений между двумя странами и которого считали личным доверенным лицом Сталина на этих переговорах. В списке были некоторые видные работники НКВД (Дерибас, Леплевский и другие). Сюда же был включен и Миф — представитель Коминтерна при ЦК компартии Китая. Пятницкий — видный деятель Коминтерна. Ряд видных военных — Дыбенко, Дубовой, Кутяков, Седякин, Уншлихт (бывший одно время заместителем председателя ОГПУ, а затем занимавшим крупные посты в РККА). Сюда же входили видные партийные и советские работники Чубарь и Межлаук — первый был членом ПБ и заместителем председателя СНК, второй заместителем председателя Совнаркома СССР. В списке фигурировал и Рудзутак — бывший член ПБ и, как помнит читатель, лицо, которое фигурировало в 1924 году как кандидатура на пост Генерального секретаря ЦК вместо Сталина. Словом, список был обширным и включал в себя, можно сказать, представителей всех наиболее влиятельных прослоек партийного и государственного руководства. На первом листе списка имеется резолюция: «За расстрел всех 138 человек И. Ст., В. Молотов». Рукой Сталина из списка пока был вычеркнут Егоров — первый заместитель наркома обороны и старый соратник Сталина еще по Царицынскому фронту[964]. Через короткое время сталинская немезида настигла и Егорова, приговоренного к расстрелу.

Можно было бы и далее приводить факты, раскрывающие масштабы репрессий в армии, — и не только в армии — и прямую вину вождя, в частности, в том, что он лично отдавал распоряжения о применении методов физического воздействия по отношению к арестованным. Так, 13 сентября 1937 г. он дал указание «избить Уншлихта за то, что он не выдал агентов Польши по областям (Оренбург, Новосибирск и т. п.)»[965]. Однако нельзя сводить дело к отдельным фактам и цифрам. Необходимо подвести, так сказать, общий баланс репрессий в отношении армейских кругов. Здесь обобщенные данные весьма внушительны.

Российский автор О. Сувениров специальное исследование посвятил трагедии РККА в 1937–1938 годах. Он сообщает, что в эти годы было репрессировано 3 маршала Советского Союза, 5 командармов 1 ранга, 1 армейский комиссар 1 ранга, 10 командармов 2 ранга, 5 флагманов флота 1-го и 2-го ранга, 14 армейских комиссаров 2 ранга, 63 комкора и по неполным данным — 30 корпусных комиссаров, 151 комдив, 13 флагманов 1-го и 2-го ранга, 86 дивизионных комиссаров, 20 дивизионных интендантов, 12 диввоенюристов, 243 комбрига, 143 бригадных комиссара, 28 бригинженеров, 19 бригинтендантов, 20 бригвоенюристов, 19 капитанов 1 ранга. Серьезно пострадало и полковое звено: по далеко неполным данным, было арестовано 318 полковников, 163 полковых комиссара (только по март 1938 г.), 23 военинженера 1 ранга, 28 интендантов 1 ранга[966].

Цифры эти не нуждаются в комментариях: они говорят сами за себя.

Подчеркивая масштабность репрессий в отношении армейских кадров в эти годы, нельзя, как это сознательно и целенаправленно делают историки и публицисты так называемого демократического покроя и многие западные специалисты, произвольно преувеличивать количество жертв репрессий до невероятных и далеких от действительности размеров. Ведь даже истинные, а не сфальсифицированные цифры, служат неопровержимым доказательством вины Сталина. Так что не нужно прибегать еще и к фальсификациям всякого рода, чтобы еще больше усугубить эту его вину. Историческая картина прошлого не может строиться на базе фальсификаций любого толка. И это относится не только к рассматриваемому отрезку времени, но и вообще ко всему советскому периоду истории нашей страны.

Я не стану в деталях рассматривать проблему числа жертв сталинских репрессий в армии. Думаю, что в данном вопросе достаточно будет сослаться на фактические данные, внушающие доверие. Имеются в виду цифры, которые приводит в своей книге упомянутый выше О. Сувениров. Причем обязательно надо