солнцаХоть, видно, и задует,Но пусть дождя ночьюНе будет![302] —так сложила.
Хёэ-но дзо расстался с некоей дамой, и затем его назначили танцовщиком на храмовом празднестве[303]. А та дама тоже отправилась туда взглянуть. И вот, вернувшись домой, сложила она:
Мукаси китэНарэси-во сурэруКоромодэ-воАна мэдзураси- тоЁсо-ни мисиканаТе рукава одеждУзорных, что с давних пор ты носилИ что привычны стали,Такими красивыми мне показались,Когда их увидала в ином месте[304].И тогда хёэ-но дзо, прикрепив цветок ямабуки, ей послал:
Моротомо-ниИдэ-но сато косоКохисикэрэХитори ориукиЯмабуки-но ханаВместеВ селенье ИдэМы любили друг друга.В одиночестве грустно рватьЦветы ямабуки[305] —так написал, ответ же неизвестен,
А это, когда они вновь стали встречаться, дама:
Оходзора моТада нарану канаКаминадзукиВага номи сита- ниСигуру то омохэбаИ огромное небо,Выходит, неравнодушно…Десятая луна…А я думала, что льются слезыЛишь в моей душе[306].И это та же дама:
Афу кото-ноНаноми ситакусаМигакурэтэСидзугокоро накуНэ косо накарурэВстречающиесяВ волнах водорослиПерепутались,И в вечном смятеньеКолеблются корни[307].Принцесса Кацура в пору Седьмой ночи[308] втайне от людей встречалась со своим возлюбленным. И вот она ему пишет:
Содэ-во симоКасадзарисикадоТанабата-ноАкану вакарэ- ниХидзиникэру ка наВедь своих рукавовЯ не одалживала [Ткачихе],Но, как и она, в Седьмую ночьРасстаюсь с тобой, не успев насладиться свиданием,И рукава мои мокры [от слез][309] — так там говорилось.
Когда Миги-но отодо, правый министр, был еще в чине главы [куродо][310], он как-то сложил и послал в дом кормилицы сёни [311]:
Аки-но ё-воМатэ то таномэсиКото-но ха-ниИма-мо какарэруЦую-но хаканасаДо ночи осеннейПодожди, [тогда встретимся] —Эти внушавшие надежду слова,Подобно ныне падающейРосе, преходящи[312] —так говорилось в послании. [В ответ]:
Аки мо кодзуЦую мо оканэдоКото-но ха ваВага тамэ-ни косоИро каварикэриХоть не пришла еще осень,И не пала роса,А листьевДля меняЦвет сменился[313] .Написано, когда умерла дочь Кимухира:
Нагакэку моТаномэкэру канаЁ-но нака-воСодэ-ни намида- ноКакару ми-во мотэАх, долго еще [будет жить]Надеялись мы…О, этот мир!Слезы на рукавеПоказывают, каков он… Принцесса Кацура — Ёситанэ[314]:
Цую сигэмиКуса-но тамото-воМакура нитэКими мацу муси- ноНэ-во номи дзо накуКак трава от обильной росы,[Влажны] мои рукава,Что [лежат] в изголовье.Слышен голос «ждущих» цикад,Что беспрестанно плачут![315] .Канъин-но оикими[316]:
Мукаси ёриОмофу кокоро ваАрисоуми-ноХама-но масаго ваКадзу мо сирарэдзуС давних порЛюбовь [мою],Как на скалистом берегуПрибрежные песчинки,Не исчислить [317].Той же даме Фудзивара-но Санэки, который потом скончался, будучи в должности наместника страны Митиноку, послал стихотворение. Было это, когда его болезнь, очень тяжелая, немного его отпустила. «Как бы мне с вами увидеться?» — написал он.
Караку ситэОсимитомэтаруИноти мотэАфу кото-во саэЯмаму то я суруЕдва-едваМилуюЖизнь удержать я сумел.Неужели даже встречи со мнойНамерена ты прекратить?[318] —так сложил, и оикими отвечала:
Моротомо-ниИдза то ва ивадэСидэ-но ямаНадо ка ва хиториКоэму то ва сэси«Вместеотправимся» не сказав,Гору смертиОтчего в одиночкуТы решил перейти?[319] —так сложила. И вот ночью, когда он к ней отправился, верно, случилось что-то, что помешало встрече. И он, не увидевшись с ней, вернулся обратно. Затем наутро кавалер из дома ей посылает:
Акацуки ваНаку юфуцукэ-ноВабиговэ-ниОторану иэ-во дзоНакитэ кахэрисиНа рассветеРыдающему голосуПоющего петухаНе уступая,Плакал я, домой вернувшись[320].Оикими в ответ:
Акацуки-ноНэдзамэ-но мими-ниКикисикадоТори ёри хока- ноКовэ ва сэдзарикиПоутру, на рассвете,Проснувшись,Прислушивалась,Но, кроме птичьего,Никакой голос не был слышен.С тех пор как Окиотодо стал министром, прошли годы, а Бива-но отодо, [его старший брат], все никак не получал назначения. И вот наконец его пожаловали чином министра. На великом торжестве по этому случаю министр сорвал ветку сливы, украсил ею головной убор и сложил так:
Осоку токуЦуви-ни сакикэруМумэ-но ханаТа-га увэокисиТанэ ни ка аруранПоздно или рано,Но все же расцвелиСливовые цветы.Кто же посадилСемена? [321]О его назначении в тот день приказано было слагать танка и приносить сайгу[322], и дочь Сандзё-но миги-но оидоно тут же написала:
Икадэ какуТоси кири мо сэнуТанэ моганаАрэюку нива- ноКагэ-то таномамуАх, если бы и мне[Добыть] эти времени не боящиесяСемена!В моем заброшенном садуСтала бы [слива] моим укрытием[323] —так было сложено. Ответ был от сайгу. Он забыт.
А просьба эта оказалась не напрасной. Левый министр, когда он был в чине тюнагона[324], навещал эту даму, семена разрослись, стали ей укрытием[325]. И тогда от сайгу:
ХанадзакариХару ва ми ни комуТосигири моСэдзу то ифу танэ
