электронных приборов. Если подпустить их близко, они способны заблокировать работу имплантов, выведя сталкера из строя временно или даже навсегда.
Плохо еще, что стрелковое оружие против мозгоклюев не очень эффективно – что толку палить по комарам из пулемета?
– Эх, сейчас я им! – азартно воскликнул Синдбад.
Я повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как он вскидывает руку, и ее окутывает голубоватое мерцание. Заработали вмонтированные в ладонь импланты-генераторы, именуемые в народе «концентраторами».
Через миг к мозгоклюям полетела «шаровуха», необычайно крупная, плюющаяся электрическими разрядами. Первый мини-чугунок, похожий на бабочку из двух микросхем, от нее увернулся, а вот второй сгорел без следа. Молния раздулась, а затем лопнула, и желтые разряды брызнули в стороны, точно змейки.
Они скакали с твари на тварь, и те вырубались, «складывали крылышки» и падали наземь.
– Здравствуй, золотая осень, – пропыхтел я на бегу. – Здорово ты их.
Синдбад посмотрел на меня с улыбкой.
Рев мотора возвестил, что наши скромные персоны обнаружены кем-то из крупных биомехов. Но мы уже проскочили опасный участок и оказались на узкой полосе свободного от руин берега.
– Стой, боец! – воскликнул я, когда Колючий вскинул «мегеру». – Вряд ли он сюда полезет!
И точно – чугунок порычал, но убедился, что мы удаляемся, после чего замолк и уполз в логово. Утихающий шелест возвестил, что мозгоклюи начали приходить в себя и полетели обратно на «пастбище».
– Отлично, – сказал я. – Осталось немного, пройти по Кольцевой, где рапторы порой гонки устраивают, и...
В этот момент меня повело, закачало, серый туман затянул поле зрения, и в нем начали проявляться отдельные объекты: мостовая под ногами, в стороне – остатки армейского блок-поста, бетонные блоки смяты и покорежены, как пластилиновые кубики, а впереди – громадный разлом, трещина, из которой поднимается черный дым, а на дне что-то светится багровым огнем.
Картинка продержалась мгновение, а потом исчезла, оставив четкую мысль «на восток, надо идти на восток».
– ...такое? – голос Колючего показался очень резким, болезненно ударил по ушам.
– А? – встрепенулся я, пытаясь показать, что все в порядке, ничего не произошло.
– Что с тобой такое? – повторил беглый праведник. – Мне показалось, что твои импланты... они как бы раздвоились, мгновение я воспринимал двойной комплект сигналов.
Вот бионик чертов!
– А мне почудилось, что ты как-то остекленел, – добавил Синдбад.
– Задумался, – быстро оправдался я, одновременно судорожно вспоминая, где в Москве есть такая трещина.
Понятно, что во время очередного «сеанса связи» я увидел то, что видит в данный момент дубль. И если я вспомню, где находится этакая хрень, то смогу определить, где в данный момент ошивается моя непутевая копия.
Поначалу, сразу после Катастрофы, тектонических разломов на территории Москвы имелось чуть ли не с полдюжины, но затем большинство из них закрылось, затянулось. Остались только два, причем один как раз в том районе, куда собирался отправиться дубль – в парке академии Тимирязева, в непосредственной близости от «резиденции» неодруидов.
Выходит, что мое отражение сейчас там.
Далековато, елки-палки, но главное, чтобы оно не ушло дальше на восток.
– Да, задумался, – повторил я. – Пошли-пошли, нечего отдыхать, а то расселись тут, отвались мой хвост.
Сказано – сделано, и вскоре нашим глазам предстала серая лента Московской кольцевой. В пятьдесят первом она пострадала, местами возникли трещины и ямы, но рапторам, любившим здесь резвиться, подобное не мешало. Эти твари использовали ее как гоночно-прыжковую трассу.
Но сейчас участок МКАД от Алешкинского леса до Ленинградского шоссе, который нам предстояло пройти, выглядел пустынным.
– Опасное место, – проворчал Синдбад, нервно тиская «карташ». – Был бы другой путь...
– Был бы другой путь, мы бы им и воспользовались, – сказал я. – Эй, Колючий, помолиться не забудь, чтобы все обошлось, и топаем. Чем быстрее мы отсюда уберемся, тем лучше.
Если ты вышел на Кольцевую и наткнулся на стаю рапторов, то считай, что огреб большие проблемы. Укрыться тут негде, убежать от колесного чугунка почти нереально, а вывести его из строя – непросто. Ну а этот шустрый и безжалостный биомех не упустит случая поохотиться на человека.
Поэтому, вступая на покрытие МКАД, я нервничал.
Тянуло перейти в форс-режим, но я сдерживался, понимая, что сил осталось немного и что они могут понадобиться в любой момент – на бой или бегство. Синдбад зыркал по сторонам, то и дело вырывался на несколько шагов вперед, а беглый праведник бормотал что-то монотонное, похоже, он и в самом деле молился.
Донесшийся с юго-запада рев мотора заставил меня вздрогнуть, а Синдбада – выругаться. Но грозный этот звук поначалу ослабел, а потом затих, оставив только нервное напряжение.
Когда мы свернули на Ленинградский мост, я вздохнул с облегчением.
С длинной эстакады, протянувшейся над водохранилищем, открылся вид на Химки – уцелевшие в момент Катастрофы, но позже брошенные жителями и разграбленные мародерами: многоэтажные дома стояли безжизненными громадами, и между ними крутилась поземка.
На юге пейзаж был еще менее радостным – сплошные руины на месте Левобережного округа.
– Кажись, все, – сказал Синдбад, когда до оконечности моста осталось метров пятьдесят.
И тут судьба-злодейка, обидевшись, что кто-то решил предугадать ее расклад, выкинула черного туза. На Химкинский мост выскочили четыре раптора и с ревом и визгом понеслись в нашу сторону.
– Бегом! – рыкнул я, но спутники ни в каких понуканиях не нуждались.
Они хорошо знали, что это за зверь такой и с чем его едят.
Была надежда, что чугунки промчатся мимо, но она рассеялась, когда я оглянулся – первый из рапторов уже поворачивал на Ленинградку. Стоит им набрать скорость, а на это железным тварям понадобится несколько секунд, как разогнавшихся биомехов не остановит ничего.
– Стой! – прошипел я. – Будем отходить по правилам! Синдбад, прикрываешь первым!
Бритоголовый не стал спорить, просто остановился, развернулся и улегся на асфальт. Через мгновение донеслись приглушенные хлопки «карташа» и ругательства стрелка.
Понятное дело – рапторы не дадут себя просто так подстрелить.
– Теперь мы! – скомандовал я через пятьдесят метров. – Синдбад! Давай, отходи!
– Сейчас, – отозвался он.
Чугунки, одолевшие половину моста, двигались рывками, то и дело меняя направление и скорость движения. Один из них дымил, на другом красовалась цепь пробоин, но не похоже было, чтобы это их как-то беспокоило.
– На, получи... – прошипел я, пытаясь выцелить идущую впереди машину.– Вот сука!
Железная «сука» в последний момент вильнула, и очередь моя ушла мимо. Зато Колючему повезло больше – выпущенный из его «мегеры» заряд превратил морду самого шустрого биомеха в железный фарш. Два колеса лопнули, из искореженного мотора полетели искры, и раптор замер.
– Минус один! – торжествующе воскликнул я, а беглый праведник помянул воинство архангелово.
Синдбад пронесся мимо нас и занял новый рубеж в пятидесяти метрах позади.
Пока мы отступали, он ухитрился подбить еще одного чугунка, и против нас осталось только двое. Но зато и мы были почти на Прибрежном проезде, и преследователям осталось преодолеть метров сто.
И тут железные охотники сменили тактику – оба одновременно прыгнули вперед.
– В сторону! – завопил я начавшему отходить Синдбаду, а сам рванул из подсумка гранату.
Колючий шарахнул из картечницы, но промахнулся, а вот бритоголовый среагировал вовремя. Метнулся
