Кровь потекла на третий и четвертый алтари, и Ларин фа-Тарин ощутил, как сила хлынула в него. Яростная и безумная, похожая на жидкий огонь, заставляющая трепетать мышцы, а сердце – заходиться от восторга. Сила бога, которой тот делился с верными последователями…
Перешептывания среди воинов стихли, многих начало трясти.
Тысячник закрыл глаза, но все равно не перестал видеть гигантскую огненную фигуру около стены «малого замка». Она меняла очертания, то становилась похожей на родана, то на странное чудовище, помесь рыбы и дракона. Иногда и вовсе принимала облик занесенного над площадью молота, что в состоянии разрушать города.
Прислушавшись, можно было уловить тихое потрескивание священного огня.
Пленники один за другим расставались с жизнью. Ларин фа-Тарин чувствовал себя оболочкой из холодной плоти, в которую льют расплавленный металл. Он знал, что позже этот металл позволит руке разить без промаха, ногам – не уставать, даже прошагав сотню миль, голове – принимать верные решения.
– Неверные падут, а честные возвысятся, когда вернется Он! – затянули мерный речитатив служители, стоявшие около ворот. – Все узнаем мы, все изведаем! Мрак отринем, познаем свет…
А затем все кончилось. Поток силы иссяк, и тысячник обмяк в седле, чувствуя, как тяжело и глухо бьется сердце, а по спине и лицу струится горячий пот. Поднял веки, и это движение причинило неожиданную боль, так что Ларин с трудом удержался от злобного шипения.
Помост вновь был таким же, как ранее, только без балдахина, а Господин стоял около кресла – обыкновенный гоблин, разве что необычайно мощный телом, да с горящими алыми глазами.
– Отправляйтесь, – проговорил он голосом таким сильным, что вздрогнул весь остров. – Я присоединюсь к вам на том берегу, где вы одержите победу и принесете мне жертву. Ну а ветра будут попутными…
И он улыбнулся.
– Вперед! За мной! – рявкнул тысячник, поняв, что смотр закончился. Его воины, слегка одурманенные, послушались команды не сразу, а с небольшим опозданием. – Эй, а ну, не спать!
Только после второго окрика ожили сотники, принялись раздавать тычки десятники. Тысяча, похожая на живое существо, заключенное в железный панцирь, неспешно развернулась и поползла в сторону гавани, туда, где над водной гладью поднимались мачты сотен судов.
У того места, где начинались причалы, их встретил невысокий старый гоблин с золотой серьгой в ухе. Лорт-Кес, Мастер Гавани, один из давних последователей Господина в Стритоне.
– Первая тысяча, – сказал, сверяясь с листом пергамента. – Так… пятый причал, галеры с тринадцатью звездами на флаге…
Ларин фа-Тарин кивнул и повел тысячу дальше, туда, где ждали отведенные для них корабли. Он знал, что впереди еще много всего – погрузка, размещение, неизбежная при этом суматоха, и что армада двинется в путь не ранее полудня, но сердце его пело от счастья.
Впереди новые битвы во славу Господина, а значит – новые победы.
Глава 8
Осколки славы
Хан рода Белого Волка улыбался так, что во всей красе были видны клыки, да и остальные зубы тоже. А трое юношей, стоявших рядом с ним, держали под уздцы легких степных лошадей буланой масти.
– Это что такое? – спросил Олен, повернувшись к Рашну.
– Подарок, – ответил старый маг. – Отважный Нарчи считает нужным почтить гостей, ночевавших в его кочевье.
– Что ж, – вступил в разговор Харальд, и орочье наречие из его уст прозвучало так, словно он сам родился в степях. – Мы принимаем дар хана и желаем ему обильных приплодов, славных побед и боевитых сыновей… Пусть будут боги благосклонны к Белым Волкам.
Трое молодых орков выпучили желтые глаза, куда лучше владевший собой Нарчи перестал улыбаться.
– Так ты знаешь наш язык? – спросил Рашну. – Почему же не открыл этого сразу?
– До вчерашнего дня не знал. Как и он. – И Харальд показал на Рендалла.
– Не знаю, что и сказать, – буркнул хан мрачно. – Вы, олдаги, удивляете меня все больше, клянусь копытом Небесного Жеребца. Так и хочется отдать приказ изрубить вас на куски. Да только боюсь, ничего не выйдет…
– Мудрость правителя столь же велика, как и его отвага, – проговорил Олен тоже на наречии степей. – Мы двое принимаем дар. Что же касается нашего спутника, то он отказывается.
Сиран, до этого момента стоявший неподвижно, кивнул, и глаза его засветились чуть ярче.
– Но он же отстанет… – недоуменно протянул Нарчи.
– Ни в коем случае, готов поклясться милостью Селиты, – улыбнулся Олен. – Это нам придется торопиться, чтобы догнать его.
– Тогда отправляйтесь. – В голосе хана вновь появились властные нотки. – И да будет с вами милость Азевра.
Рыжеусый Исхар, племянник главы рода Белого Волка, и тысяча удальцов уже сидели в седлах.
– Отправляемся, – кивнул Рендалл, и молодой орк подвел к нему буланого жеребца. Тот недовольно захрапел, ощутив запах человека, но когда его погладили по шее, успокоился.
Олен забрался в седло, и тут на спину жеребца позади него вспрыгнул Рыжий. Конь дернулся, попытался взбрыкнуть, но в следующий момент будто забыл, почему он собирался это сделать. Недоуменно встряхнул гривой, взмахнул хвостом и пошел туда, куда направил его наездник.
Последним уселся верхом Рашну, и под ним оказалась смирная рыжая кобыла.
– Илля-аллля-уурррр! – пронзительно завопил Исхар, и клич его подхватили остальные воины.
Рванули вперед разведчики, за ними двинули лошадей с места остальные, раздался слитный топот копыт. Хан помахал рукой, и становище за его спиной начало потихоньку удаляться.
Они мчались на северо-запад, и теплый весенний ветер, полный аромата свежей травы, бил в лицо. Сиран скользил рядом со спутниками, шагая вроде бы не чаще, чем обычный пешеход, но при этом не отставая от идущих скорой рысью коней. Обитатели степей поглядывали на него с опаской, старались держаться подальше и не попадать под взор огненных глаз.
Солнце светило изо всех сил, ползли у горизонта белые облака.
Скакали до самого вечера, не останавливаясь, ночлег устроили у ложбины, густо заросшей кустарником, на дне которой бил маленький источник. С первыми лучами солнца двинулись дальше, и вскоре Олен заметил, что на лице племянника хана возникло беспокойство.
Оно усилилось, когда миновали приметный холм с раздвоенной вершиной, и вскоре Исхар остановил отряд. Вернулись скакавшие парой миль впереди разведчики, после чего предводители орков собрались в кружок и начали совещаться.
– Что-то идет не так, – сказал Харальд, лицо которого оставалось безмятежным.
– Пойду узнаю, что именно, – отозвался Рендалл и толкнул буланого жеребца пятками в бока.
Услышав стук его копыт, оглянулся Рашну, за ним принялись оборачиваться сотники.
– Что случилось, почтенные? – спросил Олен.
– Странные вещи творятся… – проговорил старый маг. – Известные всем ориентиры кочуют по степи. Мы должны были оставить Двуглавый Холм далеко к северу, и то проехали бы мимо только завтра. И куда делась Адырья? Столь крупную реку нельзя не заметить…
– Кажется, я знаю, в чем тут дело. – Рендалл повернулся к сирану. – Тридцать Седьмой, твои штучки?
Фигура ордана окуталась голубым свечением, на миг ее очертания размазались, и в воздухе повисли очертания золотистой «елочки». И, лишь вернувшись к прежнему облику, он заговорил:
– Я по-прежнему ускоряю ваш ход, заставляю мир струиться назад. Если мне не нужно этого делать, то скажите. А что до направления… я должен посетить место праха, – тут свистящий голос сирана отразил неуверенность, – то самое, где был ты… я должен быть там…
Олен открыл рот, собираясь перевести ответ на язык орков, но Рашну его опередил.
– Кажется, я понял, – сказал он. – Этот… наш спутник хочет попасть к тому месту, которое в степи
