то ли впечатление от телерепортажа — она вспомнила: а что за сюжет по специальности?
Занятный сюжет: ребятишки, ученики одной из столичных школ, пытались пристрелить свою учительницу. Это была учительница литературы. Она сидела у себя, дома перед зеркалом, когда шарахнул выстрел: стреляли через окно. Ей хватило ума моментально грохнуться на пол — это ее и спасло.
– Вот молодцы ребята! — азартно выкрикнула Варвара. — Так их и надо! Шаламов как в воду глядел — на три четверти в нашем переселении на Огненную Землю она виновата, наша великая и самая гуманная словесность.
На прощание она сунула мне в карман очаровательную пластиковую бутылочку — в таких водятся французские шампуни; я инстинктивно прихлопнула рот ладошкой, однако приступ тошноты побороть не удалось:
КАСКАД МЯГКИХ СТРУЯЩИХСЯ ВОЛОС!
ВИДАЛ СОСУН, ВОШ ЭНД ГОУ!
ПРОДУКЦИЯ КОМПАНИИ
ПРОКТОР ЭНД ГЭМБЛ!
– придя в себя, я отпихивалась, как могла:
– Тебе ведь самой нужно!
Варвара провела ладонью по своему 'ежику'.
– Мне? — и сокрушенно покачала головой. — Нет, тебя надо лечить.
Я хотела было поцеловать ее в щеку на прощание, но передумала — еще заразится моя подружка, а ей это ни к чему.
4
На обратном пути меня потянуло в Дом с башенкой. Две недели прошло с момента последнего визита сюда, а я, тварь, так и не удосужилась навестить Ивана Францевича, порасспросить: куда это он исчез? Уезжал куда-нибудь? Родственников навещал?
Хотя, какие родственники… Он же совсем один на этом свете. Отец его, насколько я знаю, умер где- то в казахских степях в районе Семипалатинска. Иван Францевич имел несчастье уродиться немцем — их, немцев, перед войной всех куда-то ссылали… Кроме отца, у него никого не было.
Окна в башенке не светились.
Пошарив в нише, я нащупала ключ, прошла в квартиру. Никого.
Пахнет все тем же — нежильем…
Стоп!
Когда мы с Зиной первый раз приходили сюда, какая-то смутная догадка потревожила меня — какая?
Так… Мы долго звонили. Потом я нашла ключ в нише под счетчиком. Потом прошли в комнату…
Счетчик! Он медленно вращался и наматывал на цифровые барабаны значения расходуемой электроэнергии.
Если человек надолго собирается покинуть свой дом, он отключит электроприборы.
Значит, Иван Францевич не имел в виду отлучаться надолго — тем более на две недели.
Я прошла на кухню, закурила, поискала, куда бы можно стряхнуть пепел; на холодильнике заметила пустую баночку из-под майонеза.
— Идиотка, — сделала я себе комплимент.
Холодильник, конечно же холодильник — можно было давным-давно догадаться.
Это был старый 'ЗИМ', тяжелый, грузный ящик с вертикальной запорной ручкой. Я потянула никелированный рычажок на себя — в дверце что-то глухо щелкнуло.
С минуту я в оцепенении стояла перед распахнутым холодильником; наконец, пришла в себя:
– Этого не может быть, потому что не может быть никогда.
Даже если бы мне суждено было найти здесь залежи полупротухшего минтая, сизого цыпленка, кусок заплесневевшего сыра (и что там еще отпускают старикам по списку в 'ветеранском' магазине в награду за труды на благо Отечества?), то я очень бы удивилась.
Полки были забиты продуктами — этот живописный натюрморт в холодильнике нищего пенсионера едва не опрокинул меня навзничь… Особенно меня поразил большой пухлый фирменный пакет — такие выдают в ресторанах; на наречии туземцев Огненной Земли это должно звучать… ну же, Сергей Сергеевич Корсаков! ну же, приходи скорей на помощь и даруй мне очередной рвотный позыв:
ДАЖЕ В ТЕ ДАЛЕКИЕ ВРЕМЕНА, КОГДА
ПО ЗЕМЛЕ БРОДИЛИ СТРАНСТВУЮЩИЕ
РЫЦАРИ И ПОЭТЫ, ЛЮДЯМ О-О-О-ЧЕНЬ
И О-О-О-ЧЕНЬ ХОТЕЛОСЬ КУШАТЬ… УТОЛИТЕ
ГОЛОД! НИЧТО НЕ МОЖЕТ СРАВНИТЬСЯ
С МЯСНЫМИ ДЕЛИКАТЕСАМИ ИЗ ДАНИИ!
…да-да, возвращаясь в Агапов тупик после приключений на дорогах, мы с охотником забегали в один ресторанчик, тут у нас, неподалеку — там выдают точно такие пакеты.
Прежде в этом заведении размещалась крохотная 'Кулинария', где на прилавках синели задушенные цыплята, чернел сопливый шашлык, костенели заскорузлые рулеты, и мухи отстукивали барабанные дроби по стеклам; я хорошо знала это заведение; прежде частенько брала здесь так называемое азу, сделанное из тугой резины… Теперь его было не узнать.
Две божественно-чистые фиолетовые колонны охраняли изящную стерильную дверку, за которой тебя приветствует — 'Добрый день!' — девчушка лет шестнадцати; фирменный козырек (такие таскают пацаны из 'Макдональдса') слегка приподнят, невыгодно приоткрывая лоб, производящий впечатление не совсем чистого; все остальное в ней — фирменная отутюженная униформа и приветственная улыбка — подчеркнуто стерильно. В уютном зальчике несколько белых столов, широкая стойка, в витрине пышное изобилие чего-то очень аппетитного; тихая музыка и мягкая фиолетовая подсветка — наверное, фиолет это фирменный тон заведения. Помнится, я присела за столик, пока мой охотник набирал всякие вкусности. Распорядитель на этом празднике чревоугодия, приземистый широколицый молодой человек с острыми подвижными глазами и профессионально безупречным проворством рук (это проворство существовало совершенно автономно — от выражения лица, тех или иных телодвижений, необходимости поддерживать учтивый разговор с клиентом), нагружал пакет; я рассеянно взглянула на меню — и перед глазами у меня закачались фиолетовые тени: цены тут были космические…
Я сунулась в пакет, стоящий на средней полке.
Все верно — мясные деликатесы.
Я продолжила инспекцию холодильника. Собственно, он являл собой крохотный филиал Центрального рынка. Венчал композицию большой ананас с красочной биркой на жесткой шевелюре. Десерт был представлен блоком коричневых пластиковых стаканчиков — французский шоколадный крем 'DANETTE'.
В дверце несколько бутылок с темным вином. Я вынула одну из обоймы, посмотрела этикетку. 'Хванчкара'.
Это в его духе — он человек старых правил.
В морозилке хранился большой кусок отборной свинины. Вот уж не могла предположить, что мясо такого качества существует на свете — оно, кажется, давно погребено в 'Книге о вкусной и здоровой пище'.
Особняком в компании благородной 'Хванчкары' Стояла какая-то прямоугольная посудина.
'Амаретто'. Это уже совсем чудеса.
