– Чего это с ним? – спросил Игнат, удивленно смотря на меня.
Как я понял, Игнат не заметил находящихся возле меня пары глаз.
Священник внимательно посмотрел на меня.
Минуту помолчал, он уловил мое состояние и удивление, заметил глаза без тела…
– Чудеса продолжаются, люди добрые! – заключил священник, вздыхая и крестясь.
– Чего с ним? – не понял Федя.
– А вы головы свои поднимите, хоть на минуту от стаканов своих отвлекитесь, – ответил им священник.
– И что дальше делать?
Тогда я поднялся с места, почти касаясь пальцем неподвижных глаз:
– Видите эти глаза?
– Глаза призрака? – спросил Игнат, увидев, наконец, как и Федя, глаза без тела.
Отец Сергий перекрестил нас всех по очереди, после чего неестественным для меня и обоих собутыльников спокойным голосом ответил:
– Не бойтесь ничего… Чего на земном свете не увидишь диковинного! Как я понимаю, это просто глаза неупокоенного тела человеческого?
– А почему… почему … человеческого тела? – спросил, дрожа, Федя.
– Да, может, это глаза животного?
– Всяко может быть на грешной нашей земле, дети мои, – глубокомысленно ответил священник, вновь начиная креститься и смотреть на находящиеся в воздухе неподвижные глаза без тела. – Но такого я еще не видел…
– А что, с призраками ранее встречались?
– Нет, но я знал доселе, что призраки есть, а тут вот… одни глаза без тела…. Как тут с ними говорить, если только видишь перед собой одни глаза?
К всеобщему удивлению все услышали чей-то незнакомый мужской голос:
– И одни глаза могут говорить!
– Все… все слышали?! – спросил Федя, озираясь. – Или… или мне померещилось?..
– Нет, я тоже слышал! – подтвердил я, как завороженный, смотря на неизвестные глаза без тела.
– Все слышали, – успокоил Федю отец Сергий, – все, сиди, не бойся…
– Как тут не бояться, когда эта чертовщина прямо прет на нас?!
Священник укоризненно покачал головой, крестясь.
Долго сидеть молча мне не хотелось, когда рядом с тобой чьи-то глаза без тела, поэтому я, подбадривая мысленно сам себя и сжимая пальцы рук в кулаки, спросил, глядя на глаза без тела:
– А… а почему глаза без тела?.. И такие глаза могут говорить?
– Может, это глаза Совести, которой у многих сейчас нет? – послышалось мне в ответ. – Или это глаза того, кого уже никогда не будет в этом мире?
Услышав странный ответ, Федя затряс пустым стаканом. Пытаясь унять дрожь, он обхватил руками оба плеча, сидя неподвижно и стараясь не смотреть вверх на глаза без тела.
– Что сейчас от нас нужно? – спросил я.
– Ничего не нужно, нужно только не забывать о Совести! – последовал ответ. – Глаза могут быть совершенно различные: скорбные, смешливые, вопрошающие, наивные, гневные, добрые… В общем глаза могут быть разные! Глаза всё видят и всё понимают, без слов… Не осталось тела с войны, но глаза остались!
– И дальше что? – спросил я. – Может, как эти призраки, которые только что говорили с нами здесь, удалиться … попытаться удалиться в мир иной?
– Да, забыть Совесть можно всегда, – услышал я в ответ, – но глаза у Совести остались, раз у людей не осталось совести, а глаза есть… Забыть можно и Демократию, которую многие почему-то хаят! Некие живущие на земле пытаются изображать бурную деятельность, участвуют в разных выборах, создают партии с различными названиями и лозунгами, пьют, едят, курят, женятся, выходят замуж, разводятся, идут на работу и обратно домой, звонят друг другу, посылают сообщения по Интернету, а в самом ли деле они настоящие живые? Ранее один из вас говорил о неких живых мертвецах, которые более мертвы, чем иные мертвецы, которых вспоминают чуть ли не каждый день… Место живого, может, занял некий мертвец?!
– Жуть… – прошептал Игнат, вставая и уходя быстро в коридор.
– Значит, что рядом с нами призрак Демократии без тела? – спросил я.
– Да… – услышали мы все ответ. – Нельзя так Демократию ножом резать, нельзя!.. И поэтому только глаза остались без тела…
Я вздохнул, не зная, что ответить глазам без тела, хотя услышал некоторые свои мысли, высказанные мною ранее.
– А что думает наш отец Сергий по этому поводу? – спросил Игнат, с интересом смотря на священника.
– Что я могу сказать… – ответил отец Сергий медленно, стараясь то ли подыскивать верные слова для ответа или чтобы не забыть что-то, – тема очень важная, не скрою… да, очень важная… и ее нужно обсуждать везде… да… Демократия для христианина является самым что ни на есть естественным или обычным образом жизни! Это, чтобы у каждого из нас своя собственная свобода была, ясно?.. Конечно, всё в рамках закона и не нарушая никогда закон! Вот так… Как говорил апостол Павел: «Любая власть от Бога». Но что здесь значит слово «любая»?
Так как все молчали и не ответили священнику, он продолжал медленно говорить, как бы советуясь с нами:
– Итак, значит, если я говорю слово «любая», то тогда у нас есть выбор. Так?.. Если есть выбор, если есть из чего что-то выбрать, если у нас возможность поступать по своему желанию без какого-либо принуждения, тогда, как я понимаю, у нас есть демократия… Ясно?.. Это своя собственная свобода и уважение к чужой свободе! Уважение к правам человека! Может, я очень примитивно это вам объяснил, но я так думаю…
– Что толку по этому поводу говорить? – усомнился Федя, вздыхая. – Ничего не изменится!
– Почему? – вырвалось у меня.
– Ничего не измениться… – снова тихо сказал Федя.
– Не скажите, – произнес отец Сергий, – не скажите… И капля камень точит!..
Подняв голову, я обнаружил, что глаза без тела внезапно исчезли, как и внезапно они появились…
– Их нет, нет этих глаз без тела! – вскочил я, смотря на отца Сергия.
Тот тоже увидел, что глаза без тела исчезли, и перекрестился.
– Жертва войны исчезла, – сказал я.
– Призрак Демократии исчез!
– Все мы жертвы, – вздыхая, подытожил священник, – жертвы замкнутого круга, из которого хочется поскорее выбраться, как и солдаты хотят избежать смерти на войне и не ехать на очередную войну… Все мы – жертвы, вынуждены жить и пытаться приспосабливаться к новым изменяющимся условиям нашего земного существования…
Я встал, подошел к окошку в коридоре.
Перспектива ехать далее в общем вагоне меня не привлекала в самом начале, когда я только входил в этот вагон. И забираться снова на верхнюю третью полку совсем не хотелось. Поэтому я тихо пошел по коридору, не оборачиваясь назад…
17-18 км
Войдя в новый вагон, я обнаружил, что в нем не было ни купе, ни каких-либо отдельных полок (нижних, верхних, боковых), как в плацкартном вагоне. Вагон был уставлен одними деревянными стульями с красной обшивкой. Вдали возвышалась небольшая сцена, на которой стоял широкий деревянный стол, накрытый красной скатертью.
Заметив, что вагон забит кричащими и весьма возбужденными людьми с красными флагами, я захотел уйти снова в предыдущий вагон, из которого только что пришел.
Но, к сожалению, меня заметили двое в кожаных фуражках без флагов в руках.
– Товарищ, заходите, товарищ! – пригласил меня один из них, если можно назвать приглашением
