– Пока еще ни о какой роскоши не может быть и речи. Мы всего-навсего в наружном лабиринте, и до внутренних покоев нам так же далеко, как до моего разбитого корабля.
Вскоре коридор превратился в путаницу удваивающихся и учетверяющихся проходов, переходов, перемежаемых гротами, пещерками, крохотными озерцами ледяной воды, естественными мостиками и бездонными колодцами. Рыцари недоумевали, как сами подземные жители находят верный путь в этих бесконечных переплетениях без единого луча света. Они тщетно искали хоть какие-нибудь признаки указателей или просто пометок на стенах. Время от времени рыцари слышали голоса перекликающихся стражей и пытались подойти ближе, но жители подземелья неизменно исчезали прежде, чем рыцари могли хотя бы увидеть их.
Свернув в очередной раз в боковой коридор, рыцари вынуждены были остановиться: путь им преградил широкий поток. Вода текла совершенно беззвучно; в глубине ее двигались белые искры. Очевидно, на дне таилась неведомая жизнь.
Послышался низкий глухой гул, постепенно перешедший в рев. Казалось, он наполнил собой все подземелье: стены вздрагивали, сотрясаемые мощными раскатами. Роман развеселился, представив заблудившегося или застрявшего среди тьмы слона, громогласно орущего с перепугу.
– Неужели сигнал тревоги? – забеспокоился он вдруг. – Может, они наткнулись на наши следы?
– Вряд ли, – с сомнением ответил Одинокий. – Какие могут быть следы на камнях... Это что-то другое. Слушай!..
– Лестесао! – слышались отдаленные крики. – Лестесао инскер луи амата!
– Они сообщают, – перевел Одинокий, и голос его дрогнул, – что лестесао выходят на охоту за живыми душами.
– Это еще что за вурдалаки?
– Впервые слышу о них, брат мой. Но полагаю, что ничего хорошего ждать не приходится: о чем-то обыденном не стали бы предупреждать столь грозно.
– Ты прав, Одинокий рыцарь. Это либо какие-то местные охотники за скальпами, либо сторожевые звери – и тогда лучше не попадаться им на пути. Одно хорошо: вся охрана наверняка попрячется в свои норы, и мы можем действовать свободнее...
Одинокий неожиданно тронул спутника за локоть. Роман оглянулся – и замер. Вода в реке, только что бывшая чернее сажи, озарилась ярким переменчивым светом. Искры, мерцавшие глубоко внизу, всплывали к самой поверхности, собираясь в плотные клубки. Чем крупнее они становились, тем более резкими и суетливыми делались их движения. Некоторые из них, ставшие похожими на огненные мячики, уже пытались выпрыгивать из воды. А снизу поднимались все новые и новые скопления белых искр.
Прижавшись к стене, рыцари со смешанным чувством опасения и любопытства наблюдали, как первые вынырнувшие «мячики» прилипали к стенам грота и расплющивались наподобие морских звезд. Потом они приподнимались на мгновенно удлиняющихся ножках, отталкивались – и стремительно летели вдоль туннеля, напоминая землянину росчерки метеоров летними ночами.
Одинокий рыцарь настойчиво потянул спутника за руку. По-прежнему прижимаясь к самой стене, друзья медленно двинулись прочь от опасного места, но лестесао множились подобно каплям приближающегося тропического ливня. Вскоре не осталось ни одного коридора, в котором не летали и не ползали бы огненные головастики. Пока друзьям удавалось уворачиваться от наиболее шустрых, но так не могло продолжаться бесконечно.
Первым попался Одинокий. Он вжался в обжигающий подземным холодом камень и с брезгливым ужасом смотрел, как маленькое серебряное чудище ползет по его груди, не причиняя пока ни малейшей неприятности. Мягкие, почти невесомые ножки ощупывали ткань, и рыцарь отворачивал лицо, чтобы лестесао ненароком не коснулся обнаженной кожи: инстинкт берег его от опасности. Все кончилось благополучно – видимо, пропитанный потом и грязью плащ пришелся созданию не по вкусу, и оно одним легким прыжком перемахнуло на противоположную стену.
Звездный нашел в полутьме пальцы друга и крепко сжал их. Но через мгновение ему самому пришлось туго. На этот раз два лестесао опустились на его плечо и поползли вниз, к руке, не защищенной металлом. Они двигались слишком целеустремленно, и землянин заподозрил неладное – но слишком поздно догадался, что целью был его расцарапанный палец...
Точно раскаленные щипцы заплечных дел мастера коснулись кожи. Звездный зашипел от боли и попытался сбросить омерзительное существо, но рука уже не слушалась, немея и наливаясь страшной болью. А со всех сторон на добычу налетали новые огненные звезды, и вскоре землянин оказался почти погребен под толстым слоем шевелящейся дряни. Одинокий пытался отогнать лестесао мечом, но их было слишком много, а близкие стены мешали как следует размахнуться. Тогда он попробовал счистить хищников со скафандра лезвием – они на удивление легко отлипали, но тут же вновь кидались в общую кучу.
– Огонь... Попробуй огнем... – послышался из-под светящейся кучи голос. – Порождение мрака должно бояться огня!..
Одинокий на секунду задумался, потом вынул талисман Желаний и приложил его ко лбу. Сиреневая вспышка озарила подземелье, и в руках рыцаря оказалась связка факелов. Два из них ярко полыхали. Отшвырнув остальные, Одинокий поднес факелы к скоплению хищников. Маневр произвел ошеломляющий эффект: лестесао, словно искры взметенного шквалом костра, разлетелись врассыпную. Туннель опустел.
Одинокий наощупь расстегнул пояс стонавшего спутника. При дымном свете факелов Звездный осмотрел свои руки – лицо, к счастью, почти не пострадало. Тыльные стороны кистей выглядели так, словно их протравили кислотой: обнаженные мышцы, кровь, свисающие лохмотья кожи...
– Красиво обработали... Будь другом, рыцарь, – у меня в мешке лежит плоский черный футляр. Достань и открой. Найди серебристый баллончик. Да, этот. Дай-ка его мне.
Роман попытался взять регенератор сам, но тут же выронил его и закусил губу.
– Не м-могу, – сказал он. – Видишь... на одном конце белую воронку? Нужно держать баллончик так, чтобы... направь отверстие мне на руку и медленно веди над ободранными местами. Будет брызгать прозрачная жидкость.
Одинокий выполнил просьбу. На его глазах мелкие капельки расплывались, покрывая изуродованную руку блестящей пленкой, которая тут же становилась матовой и неотличимой от кожи. Когда правая рука обрела нормальный вид, Звездный взял прибор и вторую руку привел в порядок самостоятельно. Обработав напоследок две раны на щеке и шее, он убрал баллончик в футляр.
– Теперь понятно, почему ночью туннели не нуждаются в патрулях, – подытожил он, чувствуя, как страшная боль отступает. – Эти милые зверушки обгложут до чистого скелета любого, кто окажется в неположенном месте не вовремя. Как говорится, кто не спрятался – я не виноват. А утром они либо сами возвращаются в воду, либо их загоняют обратно огнем. Мы вполне можем воспользоваться ночным временем, чтобы проникнуть дальше в лабиринт. Вооружимся факелами – и в путь!
Не опасаясь более встречи с охраной, рыцари смело шли вперед, освещая дорогу. Хищные «звезды», появлявшиеся вдали, моментально исчезали, едва завидев колеблющиеся языки пламени. Больше в подземелье, по-видимому, не было никакой живности – либо она вся забилась в норки и расщелины.
– Чувствуешь, брат мой, воздух как будто стал иным? – спросил вскоре Одинокий рыцарь.
Звездный потянул носом.
– Не ощущаю разницы, – признался он.
– Мне кажется, в нем стало меньше влаги. И появилось что-то, чего раньше не было, – какой-то незнакомый запах.
– Да и лестесао пропали... Не нравится мне эта обстановка. Такое чувство, точно тебе смотрят в спину. Не успокаивает даже наша невидимость – ощущаешь себя беззащитным перед неизвестным. Здешняя живность больше полагается на нюх и теплочувствительные органы, а не на зрение...
– А мне чудится, что потолок придавливает нас сверху и не дает вздохнуть полной грудью.
Туннель снова раздвоился. Друзья выбрали правый коридор. Стены вскоре сблизились настолько, что Звездный с трудом протискивал широкие плечи между темно-вишневыми плитами, носившими следы более тщательной обработки, нежели предыдущие проходы. Многие камни шевелились, и путники благоразумно старались держаться подальше от них.
– Того и гляди рухнет, – прошептал Звездный, становясь на четвереньки и пролезая под нависшей
