Но это никак не связано с тем, что он снова увидит Марину. Это все из-за беспрестанно тикающих часов, говорил он себе.
И он направился к себе в кабинет.
Марина стояла перед дверью бара, набираясь мужества, чтобы снова зайти внутрь. Она понимала, что все они должны сейчас о ней думать.
Она все понимала. Она была уверена, что они произносят это вслух. В другое время она уже давно была бы там, противостояла бы им всем и осадила бы любого, кто посмел поставить под сомнение ее профессиональную пригодность к этой работе. Но только не сейчас. На этот раз она не винила их в этом. На этот раз она даже соглашалась с ними.
Сунув руку под пальто, Марина убаюкивала растущего в ней ребенка. Может быть, он и не был запланированным но она все равно не хотела, чтобы с ним что-то произошло И с ней. Только не как в этих рапортах и на фотографиях. Мертвые матери. Мертвые младенцы.
Она сделала глубокий вдох и, открыв дверь в бар, прошла на свое рабочее место. Несколько человек повернулись в ее сторону, но затем снова вернулись к своей работе. Она подошла к своему письменному стопу, села и взяла в руки папку.
– С вами все в порядке?
Она подняла глаза. Рядом стоял Фенвик, в глазах его была тревога. Она быстро огляделась по сторонам и увидела только сочувствующие взгляды, никто не осуждал ее.
Она кивнула.
– Да. Просто я…
– Не беспокойтесь. Никто не винит вас за такую реакцию. Я же говорил, что дело скверное. Я сталкивался с делами и похуже, но уже не могу толком вспомнить, когда такое было.
Она снова кивнула.
– И еще, – сказал Фенвик, наклоняясь к ней. – Теперь, когда вы уже просмотрели документы, я должен сказать еще кое-что. В первом убийстве младенец был разрезан в утробе матери. Во втором его извлекли из нее. А после сегодняшнего утреннего убийства ребенок исчез вообще.
– О господи…
– Так что, пожалуйста, подключайте свои магические силы, и чем раньше, тем лучше.
Он положил руку Марине на плечо, что можно было считать как ободряющим, так и покровительственным жестом, и оставил ее наедине со своими мыслями. Она видела, как он вошел в свой кабинет и закрыл за собой дверь.
Она посмотрела на лежащие на столе папки, потом на свои блокнот, открыла дело Сюзи Эванс и начала перечитывать его. Она здесь для того, чтобы выполнить свою работу.
Она увлеклась и заметила, что кто-то стоит рядом со ст лом только тогда, когда услышала:
– Привет!
У нее перехватило дыхание. Она перестала читать. Она хотела поднять голову, но смогла сделать это не сразу, а только после некоторой паузы на подготовку.
– Привет!
Он выглядел хорошо. Возможно, похудел немножко, но это его не портило. Она улыбнулась и выпрямилась, откинувшись на спинку стула.
– Значит, ты по-прежнему здесь?
– Они уже пытались от меня избавиться. И периодически возвращаются к этому вопросу.
– Почти как я, – сказала она.
Фил улыбнулся и осмотрелся по сторонам, словно догадываясь, что за ними могут наблюдать. Марина не знала, сколько человек могли знать об их отношениях и разрыве, и почувствовала, что краснеет. Чтобы скрыть это, она взяла чашку с кофе и поднесла ее к губам. Уже остыл. Она скорчила недовольную гримасу и поставила чашку на стол.
– Я принесу тебе свежего, – сказал он.
– Не стоит. Сомневаюсь, чтобы он был лучше на вкус.
Наступило молчание. Она видела, как губы Фила шевелятся, словно показывая ей, что он хочет сказать. Но она точно знала, что он этого не скажет.
– Бен Фенвик приглядывает тут за тобой? – наконец произнес он.
– Исполняет любые мои капризы.
Фил снова улыбнулся.
– Это правильно. У тебя есть все, что необходимо?
Она кивнула.
– Это хорошо. – Он снова оглянулся, потом перевел взгляд на нее. – А как там… – Он запнулся.
Она понимала, что он притворяется, что забыл имя.
– Тони, – подсказала она.
– Да, Тони. Верно. Он в порядке?
– В порядке. – Она посмотрела в свою чашку. – Все хорошо и даже отлично.
Она неловко поерзала на стуле, сделала глубокий вдох, и собственный живот внезапно показался ей просто огромным.
– Вот И хорошо, кем бы он там ни был, – сказал Фил. – Что ж, ты производишь впечатление человека, который знает, что делает. Так что пойду, не буду мешать.
– О'кей.
– Хорошо.
– Ты это уже говорил.
Он засмеялся.
– Хорошо. – Снова засмеялся. – В общем… я уверен, что мы еще увидимся.
– Конечно.
Он отошел и направился к своему столу. Она неотрывно смотрела ему в спину, потом покачала головой. «Нет, – подумала она, – а вот это в данный момент мне нужно меньше всего».
Марина опустила глаза, глядя на лежащие перед ней документы, но никак не могла сосредоточиться. Слишком многое между ними осталось недосказанным. Им еще о много необходимо поговорить. Если она решит, что хочет этого. А пока им придется подождать.
И она вернулась к полицейским рапортам. На этот раз уже сосредоточившись.
Потому что от этого зависели жизни людей.
Глава 13
Эмма Николлс села за свой стол и улыбнулась констеблю Анни Хэпберн. Улыбка эта должна была быть уверенной и официальной, но вместо этого в ней сквозило крайнее напряжение и плохо скрываемые эмоции.
Она была одета, как и положено старшему преподавателю школы в нормальный рабочий день: черный брючный костюм, светлая блузка, волосы завязаны в большой пучок. Но день этот уже перестал быть нормальным. Две ее учительницы были убиты, а теперь еще в школу пожаловали полицейские.
Констебль Анни Хэпберн была в сыскной полиции достаточно долго, чтобы выработать у себя отстраненность, позволявшую заниматься своим делом, сохраняя сочувствие к жертвам жестоких преступлений. И она надеялась, что сможет делать это всегда. Про себя она называла их «человеческие осколки». Обломки людей, которые нуждаются в ремонте и надеются на него. Но она работала здесь достаточно давно, чтобы знать, что получается это далеко не всегда.
С Эммой Николлс со временем все будет в порядке. Она не видела того, что пришлось сегодня утром увидеть Анни на квартире Клэр Филдинг, она не вдыхала тот жуткий запах. А судя по напряжению, которое не оставляло директрису, ее отношения с Клэр Филдинг и Джулией Симпсон были в основном чисто профессиональными.
– Поймите меня правильно, – сказала Эмма Николлс, откидывая назад голову; казалось, она произносит слова про себя, прежде чем позволить им сорваться с губ. – Я в первую очередь пекусь о своей школе.
