никаких признаков ручки, которую упоминала Марджори Уиллс.
В стене слева виднелось одно из французских окон. У стены справа стоял письменный стол с опущенной откидной крышкой, на которой стояла лампа под зеленым абажуром, а рядом — стальной шкаф для документов, крашенный под дерево. Это все, что они видели в обрамлении дверной арки, не считая еще одного стула и кипы журналов или каталогов, рассыпанной по полу. Судя по положению стульев в музыкальной комнате, зрители сидели футах в пятнадцати от Маркуса Чесни.
— Не вижу ничего особенного, — задумчиво промолвил майор Кроу. — А вы?
Взгляд Эллиота вновь поймал сложенный лист бумаги, торчащий за носовым платком в кармане пиджака мертвеца.
— Смотрите, сэр, — указал он на лист. — Согласно показаниям мисс Уиллс, это должен быть список вопросов, приготовленный мистером Чесни.
— Ну и что из того? — почти рявкнул главный констебль. — Допустим, он приготовил такой список. Что это меняет?
— Вот что, сэр, — ответил Эллиот, сам едва удерживаясь от крика. — Неужели вы не понимаете, что все шоу было спланировано как серия ловушек для зрителей? Вероятно, в половине того, что они видели, скрывался какой-то трюк. И убийца этим воспользовался. Трюки помогали ему, прикрывали его и, возможно, прикрывают до сих пор. Если мы точно выясним, что именно они видели — или думали, что видят, то, вероятно, получим какую-то нить, ведущую к убийце. Даже маньяк не рискнул бы совершить убийство на глазах у стольких свидетелей, если бы в плане мистера Чесни не содержалось нечто, предоставлявшее ему защиту, обеспечивавшее алиби и сбивавшее полицию со следа. Неужели вам не ясно?
Майор Кроу посмотрел на него.
— Надеюсь, вы извините меня, инспектор, — сказал он с неожиданной вежливостью, — если я скажу, что ваше поведение в течение всего вечера казалось мне странным. Я также испытываю любопытство по поводу того, каким образом вы узнали фамилию жениха мисс Уиллс. Я не упоминал ее.
«Проклятье!»
— Прошу прощения, сэр.
— Не за что, — отозвался главный констебль с той же учтивостью. — Это не имеет никакого значения. Кроме того, я склонен с вами согласиться в том, что касается списка вопросов. Давайте посмотрим, не удастся ли нам извлечь что-нибудь из него. Вы правы: если там были ловушки, то их можно обнаружить только в этом перечне.
Он достал из кармана мертвеца бумагу, развернул ее и положил на стол. Теперь можно было прочитать текст, написанный каллиграфическим почерком:
«ОТВЕТЬТЕ ПРАВИЛЬНО НА СЛЕДУЮЩИЕ ВОПРОСЫ:
1. Была ли на столе коробка? Если да, опишите ее.
2. Какие предметы я брал со стола? В каком порядке?
3. Который был час?
4. Какого роста был человек, вошедший через французское окно?
5. Опишите его одежду.
6. Что он нес в правой руке? Опишите этот предмет.
7. Опишите его действия. Брал ли он что-то со стола?
8. Что он дал мне проглотить? Сколько времени мне понадобилось, чтобы проглотить это?
9. Сколько времени он находился в комнате?
10. Кто из людей (один или несколько) говорил? Что именно было сказано?
— Выглядит достаточно просто, — пробормотал майор Кроу, — но здесь есть ловушки. Взгляните на примечание. И вы, похоже, были правы насчет притворного глотания, инспектор. Посмотрите на восьмой вопрос. Тем не менее...
Он сложил лист вдвое и передал его Эллиоту, который аккуратно спрятал его в свою записную книжку. Затем майор подошел к двустворчатой двери, глядя на часы.
— Тем не менее, как я говорил...
Дверь в коридор открылась, и музыкальную комнату пересек луч света. В проеме виднелся силуэт мужчины; лысая голова поблескивала на свету.
— Кто здесь? — осведомился высокий пронзительный голос. — Что вы тут делаете?
— Полиция, — ответил майор Кроу. — Все в порядке, Инграм. Войдите и включите свет.
Повозившись несколько секунд у неправильной стороны двери, вновь пришедший нащупал выключатель за секретером и нажал кнопку. Эллиот осознал, что его первое впечатление о профессоре Гилберте Инграме, приобретенное во дворе в Помпеях, следует немного пересмотреть.
Круглое, лоснящееся, дружелюбное лицо профессора Инграма, его склонность к полноте и подпрыгивающая походка создавали в воображении образ маленького веселого толстячка. Впечатление усиливали быстро моргающие, кажущиеся бесхитростными голубые глаза, курносый нос и два пучка темных волос, торчащие над ушами с обеих сторон лысины. У него была привычка опускать голову и внезапно поднимать ее с насмешливым видом, вполне соответствующим его отношению к жизни. Но теперь он выглядел подавленным и слегка испуганным. На его лице краснели пятна, рубашка топорщилась вокруг жилета, как тесто в печи, и он постоянно тер друг о друга пальцы правой руки, словно счищая с них мел. В действительности, как теперь видел Эллиот, профессор был среднего роста и не так уж толст.
— Реконструируете события, а? — предположил он. — Добрый вечер, майор. Добрый вечер, суперинтендент.
Инграм умудрялся улыбаться всем одновременно, словно щелкая кнутом над табуном лошадей. Эллиот решил, что за его внешним простодушием скрываются острый ум и проницательность.
— А это, полагаю, — неуверенно добавил профессор, — человек из Скотленд-Ярда, о котором говорил мне Джо Чесни? Добрый вечер, инспектор.
— Да, — кивнул майор Кроу и добавил: — Знаете... мы рассчитываем на вас.
— На меня?
— Ну, вы ведь профессор психологии. Вас не одурачить трюками — вы сами так говорили. Можете рассказать нам, что в действительности происходило в этом чертовом шоу?
Профессор Инграм бросил быстрый взгляд на двустворчатые двери.
— Думаю, что могу, — мрачно ответил он.
— Тогда валяйте! — Майор Кроу сделал решительный жест. — Мисс Уиллс сказала нам, что намечались какие-то махинации.
— Так вы уже виделись с ней?
— Да. И насколько мы поняли, все шоу было задумано как серия ловушек...
— Более того. — Профессор посмотрел ему прямо в глаза. — Я случайно знаю, что это было задумано с целью продемонстрировать, каким образом убийца смог незаметно отравить конфеты в лавке миссис Терри.
Часть вторая
ВТОРОЙ ВЗГЛЯД СКВОЗЬ ОЧКИ
— Она умирает.
— Ш-ш! Здесь присутствуют дамы.
