на что не обращаете внимания. Вы слишком сосредоточены на собственных делах, заботах и неприятностях, поэтому ничего не замечаете. Хотите, докажу? Вы всегда шутите, будто женщина знает все, что носит другая женщина, — вплоть до мельчайшей детали пояса или браслета. Думаете, женщина не знает так же хорошо, что носит мужчина? И не может это описать? Дело не в слежке за другими женщинами, а в простой наблюдательности. А вы когда-нибудь замечаете, что носят другие люди? Например, другой мужчина? Нет. Если костюм или галстук не вызывающи, вы не обращаете на них внимания. Вы замечаете детали — его ботинки или руки? — Она сделала паузу, бросив взгляд через плечо на двустворчатую дверь. — Я говорю вам это, так как заявила дяде Маркусу, что ни одна толковая женщина не может ошибиться в том, что она видела. Я сказала, что если он произведет свою демонстрацию, то я правильно отвечу на все его вопросы. И я не ошиблась... — Марджори склонилась вперед. — Понимаете, кто-то вошел...
— Одну минуту, мисс Уиллс. Кто еще не согласился с теорией вашего дяди?
— Дядя Джо, просто из соображений здравого смысла. И профессор Инграм очень серьезно возражал. Он профессор психологии и сказал, что в целом теория звучит убедительно, но сам он не сделал бы ошибку, так как является опытным наблюдателем и знает все ловушки. Профессор предложил дяде Маркусу пари на пятьдесят фунтов.
Она посмотрела на стул доктора Джо, но сам доктор уже ушел, причем ему удалось сделать это незаметно. Суперинтендент Боствик вернулся в комнату, а майор Кроу склонился вперед, положив руки на крышку рояля.
— Как насчет вашего... жениха?
— Джорджа? Он тоже был не согласен с дядей Маркусом, но настаивал, чтобы ему позволили снять всю процедуру его маленькой кинокамерой, дабы впоследствии не возникало никаких споров.
Эллиот встрепенулся:
— Вы имеете в виду, что у вас есть пленка, на которой зафиксировано происшедшее?
— Да, конечно. Вот почему в соседней комнате горела лампа «Фотофлад».
— Понятно. — Эллиот облегченно вздохнул. — Кто собирался присутствовать на демонстрации?
— Только профессор Инграм, Джордж и я. Дядя Джо должен был уехать по вызовам.
— А тот человек, которого, кажется, ударили по голове, — мистер Эммет? Его не было среди зрителей?
— Нет. Ему предстояло быть ассистентом дяди Маркуса — другим актером в пьесе. Но мы узнали об этом позже, — объяснила Марджори. — После обеда дядя Маркус и Уилбер Эммет обсудили спектакль, который собирались устроить для нас, как люди устраивают шарады. Сценой должен был стать кабинет сэра Маркуса, а мы, зрители, — сидеть здесь. Уилбер собирался появиться в какой-то причудливой одежде — чем причудливее, тем лучше, ведь нам предстояло описывать ее впоследствии. Потом он и дядя Маркус должны были разыграть какую-то нелепую сценку, которую нам также следовало описать без ошибок. Дядя Маркус приготовил для нас список вопросов. Незадолго до полуночи он вызвал нас сюда и дал нам указания...
— Минутку, пожалуйста, — прервал Эллиот. — Вы сказали «незадолго до полуночи». Не было ли это поздновато?
Лицо Марджори омрачила, как ему показалось, тень досады.
— Конечно. Профессор Инграм был очень недоволен, так как хотел вернуться домой. Понимаете, обед продлился до четверти десятого. Джордж и я сидели в библиотеке, играя в карты и ожидая, чем все закончится, но дядя Маркус настаивал именно на этом времени.
— Он как-нибудь это объяснил?
— Сказал, что хочет дождаться возвращения дяди Джо, чтобы тот присоединился к нам. Но когда дядя Джо не вернулся без четверти двенадцать, он решил приступать.
— Еще один вопрос, мисс Уиллс. Тогда вы не знали, что мистер Эммет в этом участвует — что он должен ассистировать вашему дяде, как актер в спектакле?
— Нет. После обеда мы вообще не видели Уилбера. Мы только знали, что дядя Маркус закрылся в этих двух комнатах, совершая свои приготовления.
— Пожалуйста, продолжайте.
— Ну, дядя Маркус собрал нас здесь и проинструктировал. Портьеры на окнах были задернуты, а двустворчатая дверь закрыта, поэтому мы не могли заглянуть в кабинет.
— Вы не сможете точно вспомнить, что он говорил?
Она кивнула:
— Думаю, могу. «Прежде всего, — сказал он, — вам придется сидеть во время представления в полной темноте». Джордж спросил, как же ему тогда снимать свой фильм. Дядя Маркус объяснил, что позаимствовал мою лампу «Фотофлад», которую я купила для Джорджа сегодня утром, и установил ее в кабинете таким образом, чтобы свет падал прямо на «сцену». Тогда мы сможем сосредоточить внимание на происходящем.
Эллиот почувствовал исходящую от девушки неуверенность так же ощутимо, как если бы это был аромат духов.
— Но мне показалось, что здесь кроется какой-то трюк, — добавила она.
— Почему?
— Ну, дядя Маркус так выглядел. Когда так долго живешь с человеком под одной крышей, невозможно этого не замечать. «Во-вторых, — продолжал он, — вы не должны ни говорить, ни вмешиваться, что бы вы ни увидели. Ясно? И будьте внимательны: здесь могут быть ловушки». После этого он удалился в кабинет и закрыл за собой дверь. Я выключила свет, и через несколько секунд представление началось.
Дядя Маркус распахнул обе створки настежь. Я нервничала, сама не знаю почему. Он был один. Я могла видеть почти весь кабинет. Открыв дверь, он медленно отошел назад и сел за стол в центре комнаты лицом к нам. Лампа под бронзовым абажуром стояла спереди стола, чуть сдвинутая вправо, чтобы освещать все, не мешая нам при этом видеть самого дядю Маркуса. На стену позади падала его тень. Там же был виден белый циферблат часов на каминной полке, с качающимся маятником.
Была полночь. На столе находились коробка конфет, карандаш и ручка. Дядя Маркус взял сначала карандаш, потом ручку и притворился, будто пишет, а затем обернулся. Одно из французских окон открылось, и с лужайки в кабинет шагнула жуткая фигура в цилиндре и темных очках.
Марджори сделала паузу и откашлялась.
— Она была около шести футов ростом, даже не считая цилиндра с изогнутыми полями, в грязном плаще с поднятым воротником. Лицо было обмотано чем-то коричневым, а черные очки надеты сверху. В руках, обтянутых лоснящимися перчатками, было что-то вроде черного саквояжа. Конечно, мы не знали, кто это, но вид фигуры мне сразу не понравился. Существо походило скорее на насекомое, чем на человека. Высокое, худое и в больших черных очках... Джордж, снимавший свой фильм, произнес вслух: «Ш-ш! Человек-невидимка!» Фигура повернулась, и каждый из нас почувствовал на себе тяжелый взгляд.
Потом существо положило на стол докторский саквояж и, повернувшись спиной к нам, двинулось к другой стороне стола. Дядя Маркус что-то сказал, но фигура не произнесла ни слова — говорил только он. Не было слышно ни звука, кроме тиканья часов на каминной полке и тарахтения кинокамеры Джорджа. Кажется, дядя Маркус сказал следующее: «Сейчас вы сделали то, что делали раньше. Что вы сделаете еще?» К этому времени существо находилось уже с правой стороны стола. Достав из кармана картонную коробочку, оно вытряхнуло оттуда толстую зеленую капсулу, похожую на капсулы с касторовым маслом, которые нам давали в детстве, наклонилось, запрокинуло голову дяди Маркуса и втолкнуло капсулу ему в горло.
Дрожащий голос Марджори Уиллс смолк. Она поднесла руку к горлу и пару раз кашлянула. Девушка все время посматривала на темную двустворчатую дверь и в конце концов повернула свой стул так, чтобы сидеть лицом к ней. Эллиот последовал ее примеру.
— Да? — поторопил он.
— Я невольно вскрикнула. Мне не следовало этого делать, так как дядя Маркус предупредил нас, чтобы мы ничему не удивлялись. Кроме того, вроде бы ничего страшного не произошло. Дядя Маркус проглотил капсулу, хотя это, похоже, ему не понравилось — он бросил сердитый взгляд на обмотанное лицо.
Существо в цилиндре подобрало саквояж и нырнуло во французское окно. Несколько секунд дядя
