Правильно?
— Да.
— У вас имеются показания других об этом эпизоде? — допытывался доктор. — Они это подтверждают?
— Да, сэр, — озадаченно ответил Эллиот. — Я опросил всех, прежде чем покинуть дом.
Цвет лица доктора Фелла слегка изменился. Он застыл с открытым ртом и сигарой в руке, уставясь на собеседника расширенными глазами, потом произнес громогласным шепотом, похожим на звук ветра в туннеле метро:
— О Бахус! О боже! О моя священная шляпа! Это не пойдет.
— Но что тут не так?
— Достаньте список десяти вопросов Чесни, — возбужденно потребовал доктор Фелл, — и прочтите его снова. Неужели вы не видите, что не так?
Эллиот посмотрел на список, потом снова на лицо доктора.
— Нет, сэр, не вижу. Может быть, мой мозг не функционирует должным образом...
— Очевидно, — серьезно заверил его доктор Фелл. — Взгляните на список еще раз! Сосредоточьтесь! Неужели вам не ясно, что Чесни задал абсолютно ненужный и даже нелепый вопрос?
— Какой именно?
— Вопрос номер четыре: «Какого роста был человек, вошедший через французское окно?» Черт побери! Ведь это один из перечня вопросов, которые Чесни тщательно подготовил, — вопросов коварных, придуманных с целью застигнуть наблюдателей врасплох. И все же, прежде чем начать задавать эти вопросы, он спокойно объявляет, кто был этот человек! Понимаете? По словам мисс Уиллс, все они знали рост Уилбера Эммета. Он жил с ним в одном доме, и они видели его каждый день. Таким образом, услышав заранее, кто был визитер, они не могли неправильно ответить на вопрос номер четыре. Зачем же Чесни фактически сообщил им ответ, прежде чем задал вопрос?
Эллиот негромко выругался и начал думать.
— А что, если в этом крылась ловушка, сэр? — предположил он. — Допустим, Эммет получил указание — такую мысль высказал профессор Инграм — согнуться под плащом, чтобы его рост казался на три дюйма ниже? Намеренно сообщив личность посетителя, мистер Чесни ожидал, что они угодят в западню и назовут известный им рост Эммета: шесть футов. В то время как рост человека, согнувшегося под плащом, был всего пять футов девять дюймов.
— Это возможно. — Доктор Фелл нахмурился. — Я готов согласиться, что в этом маленьком шоу скрывалось больше ловушек, чем кажется даже вам. Но что касается согнувшегося Эммета... знаете, инспектор, я не слишком этому верю. Вы описываете плащ как длинный и плотно прилегающий к телу. Единственным способом, которым человек в плаще мог уменьшить свой рост на три дюйма, было согнуть колени и прошаркать по комнате короткими шажками. Попробуйте сделать это так, чтобы ваши колени не торчали под плащом, как поршни, придавая вам странный вид и делая все очевидным для публики. Напротив, осанка этого типа казалась прямой и напряженной. Конечно, все возможно, но...
— Вы имеете в виду, что рост этого человека действительно был пять футов и девять дюймов?
— Существует весьма интересная возможность, что его рост составлял шесть футов, — сухо отозвался доктор Фелл. — Ведь это утверждают два свидетеля. В каждом пункте, где профессор Инграм с ними не соглашается, вы автоматически верите профессору. Вероятно, у вас на то есть основания, но мы не должны... хмф... не должны впадать в заблуждение, относясь к профессору Инграму как к оракулу, авгуру[15] и рупору Священного Писания.
Эллиот снова задумался.
— Или, — предположил он, — мистер Чесни нервничал или волновался и у него непроизвольно вырвалось имя Эммета?
— Едва ли, — возразил доктор Фелл, — если он сразу позвал Эммета и поднял шум, когда тот не появился. Хмф, хе-хе, нет. В это трудно поверить, инспектор. Фокусник не разбрасывает свои карты по полу с такой легкостью и от волнения не привлекает внимание публики к потайному люку, куда провалился его ассистент. Чесни никогда не казался мне способным на подобный промах.
— Я и сам так не думаю, — признался Эллиот. — Но к чему это нас приводит? Только к еще одной головоломке вдобавок к остальным. Вы видите хоть какой-то просвет в этом деле?
— Вижу, и немалый. Теперь становится ясным, как, по мнению Чесни, были отравлены конфеты в лавке миссис Терри, не так ли?
— Будь я проклят, если так, сэр! Ну и как же?
Доктор Фелл заерзал в кресле. Его лицо выражало беспокойство гаргантюанских масштабов — он делал неопределенные жесты и издавал загадочные звуки.
— Слушайте, — заговорил он протестующим тоном. — Я вовсе не желаю вещать здесь, словно напыщенный оракул, и демонстрировать свое превосходство над вами. Мне всегда был противен такой род снобизма. Но я утверждаю, что эмоциональные встряски не пошли на пользу вашему интеллекту. Давайте рассмотрим эпизод с отравленными конфетами. Какие факты мы должны принять? Во-первых, что отравленные конфеты были подброшены в лавку 17 июля. Во-вторых, что это было сделано каким-то посетителем лавки или же мисс Уиллс посредством обмена с помощью ловкости рук и при невольном участии Фрэнки Дейла. Ибо установлено, что накануне вечером с конфетами было все в порядке, так как миссис Терри взяла горсть для детской вечеринки. Это правильные предположения?
— Да.
— Вовсе нет, — возразил доктор Фелл. — Это чепуха. Я отрицаю, что отравленные конфеты подбросили непременно 17 июня. Я также отрицаю, что это сделано непременно кем-то, заходившим в тот день в лавку. Если я верно вас понял, майор Кроу обрисовал способ, которым убийца легко мог подбросить конфеты в открытую коробку, стоящую на прилавке. Убийца входит с отравленными конфетами, спрятанными в руке или в кармане, отвлекает внимание миссис Терри и бросает их в коробку. Это действительно легко и могло произойти. Но не слишком ли это наивный метод для убийцы, продемонстрировавшего такую ловкость? Ведь это сразу указывает, что отравленные конфеты подбросили в определенный день, и сужает круг подозреваемых до тех, кто в тот день приходил в лавку.
С вашего позволения, я предложу куда лучший способ. Приготовьте точный дубликат открытой картонной коробки, стоящий на прилавке. Не вздумайте отравить верхний слой конфет в коробке-дубликате — это глупо. Вместо этого отравите шесть или десять штук в глубине коробки. Идите в лавку миссис Терри и замените одну открытую коробку на другую. Если шоколадные конфеты с кремом не будут пользоваться особым спросом, в тот день отравленные конфеты не достанутся никому. Напротив — дети, как правило, не слишком увлекаются этим сортом. Они предпочитают мятные конфеты или лакрицу, так как за те же деньги можно купить куда большее количество. Поэтому весьма вероятно, что конфеты с ядом пробудут в лавке один, два, три, четыре дня, возможно, неделю, прежде чем кто-нибудь доберется до отравленного слоя. Таким образом, окажется, что убийце не было надобности появляться в лавке в тот день, когда вред будет причинен. Когда бы ни были подброшены отравленные конфеты, бьюсь об заклад, что это произошло куда раньше рокового 17 июня.
На сей раз Эллиот выругался громко. Подойдя к окну, он посмотрел на дождь и повернулся.
— Да, но нельзя же расхаживать по деревне с открытой коробкой конфет и запросто подменить ею другую открытую коробку.
— Можно, — возразил доктор Фелл, — если у вас есть саквояж с пружинным захватом. Боюсь, приятель, что наличие такого саквояжа позволяет легко справиться с названным препятствием. Такие сумки (поправьте меня, если я ошибаюсь) управляются кнопкой в кожаной ручке. Если нажать кнопку, сумка захватывает то, что находится под ней. Или процедуру можно производить в обратном порядке. Вы помещаете что-то внутрь, нажимаете кнопку, чтобы открыть захват, и он опускает содержимое сумки в нужное вам место. — Сделав несколько гипнотических пассов, доктор Фелл высморкался и серьезно добавил: — Боюсь, именно это и произошло, иначе саквояж с пружинным захватом не фигурировал бы в этом шоу. Убийца, как вы правильно заметили, не мог подменить открытые коробки, не имея приспособления, которое удерживало бы их, не позволяя содержимому рассыпаться. Для этого и понадобился саквояж.
Убийца вошел в лавку миссис Терри с коробкой отравленных конфет на дне саквояжа, отвлек
