На следующее утро, проснувшись и одевшись, Алета почувствовала раздражение оттого, что ей необходимо было оставаться в номере.
Их апартаменты были расположены на углу, и из окон можно было смотреть в двух направлениях.
Алета отчетливо видела проходивших мимо людей. По мостовой проезжали кареты, которые вы золотило яркое солнце.
Девушка подумала, что, прислушавшись, она могла бы уловить музыку Иоганна Штрауса.
Маленькие мальчики что-то насвистывали.
Как можно оказаться в Вене и не услышать музыки, которая покорила Лондон – да и все города мира?
Девушка подумала, что вскоре и ей удастся потанцевать под музыку одного из знаменитых вальсов.
Ей снова пришло в голову, что танцевать, вероятно, придется с человеком, которого отец уже избрал ей в мужья.
«Как заставить папеньку понять, что я не выйду замуж, не полюбив?» – спросила она себя.
Ответа на этот вопрос она не знала.
Унылые мысли до того завладели девушкой, что при появлении мистера Хейвуда она издала радостный возглас и подбежала к нему.
– Вы нашли то, что хотели?
– Директор дал мне письмо к одному человеку в Будапеште, – ответил управляющий. – Этот человек – начальник королевских конюшен.
– Вы думаете, что он подскажет нам, где найти самых лучших лошадей? – спросила Алета.
– Я в этом уверен! – воскликнул мистер Хейвуд. – А сейчас в награду за хорошее поведение мы прокатимся по улицам Вены в открытой коляске, а потом пообедаем.
Алета надела шляпку.
Спускаясь по лестнице, она чувствовала себя так, словно у нее выросли крылья.
У отеля их ожидала красивая карета, запряженная двумя белыми лошадьми.
Карета тронулась. Алета с удовольствием принялась разглядывать все вокруг – высокие дома, фонтаны, мосты над рекой и, наконец, огромный собор – знаменитый Стефансдом.
– Можно я войду, внутрь? – спросила девушка у мистера Хейвуда.
– Конечно, – ответил тот.
Он приказал кучеру остановиться, и девушка с управляющим вошли в грандиозный готический храм.
Внутри пахло ладаном.
Алета ощутила благоговейный трепет.
В часовенках мерцали свечи, свечи горели и перед образами у колонн.
Девушку охватило ощущение, совсем непохожее на то, какое она испытывала в других церквах.
Опустившись на колени, она хотела было помолиться за своего отца, но вместо этого вдруг поняла, что молится о том, чтобы найти то, что ищет, – человека, который полюбил бы в ней ее саму, а вовсе не дочь своего отца.
С горячностью, идущей из глубины сердца, Алета продолжала молиться…
И вдруг она каким-то неведомым образом поняла, что ее молитвы услышаны.
Алета почувствовала, будто кто-то – быть может, ее мать – говорит ей, что все будет хорошо.
Значит, ее не принудят выйти замуж без любви и не заставят стать женой незнакомца, совсем не похожего на принца ее мечты.
Поднявшись с колен, Алета подошла к ближайшему образу, бросила в ящичек монетку и зажгла свечу.
В детстве матушка говорила ей, что человек, зажигающий свечу, возносит Богу свою молитву, которая звучит до тех пор, пока свеча не погаснет.
Алета выбрала самую высокую и дорогую свечу.
Мистер Хейвуд ожидал ее у центрального прохода.
Алета не могла видеть, что ее лицо было озарено светом, исходившим из ее души. Не раздумывая, она взяла мистера Хейвуда за руку так, словно это был ее отец.
Управляющий вывел ее из храма на улицу.
Ожидавшая там карета отвезла их в отель.
Поезд, который доставил путешественников из Вены в Будапешт, был не таким комфортабельным, как тот, на котором они ехали из Остенде.
Мистер Хейвуд забронировал два купе рядом.
Получивший большие чаевые стюард был необычайно внимателен и позаботился о том, чтобы, пока путешественники ужинали, их постели были застелены, как можно лучше.
