тюремное заключение.
– А я рад, что они попадут в тюрьму. Они очень злые.
– Но больше всего меня испугало то, что вас затащили в дозорную башню, – сказал герцог. – Я все время думал о том, что она может рухнуть в любую минуту.
– И все же вы полезли по ней? – тихо проговорила Кася.
– Чтобы быть с вами, – ответил герцог. – Это не страшнее, чем взбираться на пики в Португалии или на Пиренеях.
Кася догадалась, что именно там он заслужил медаль «За доблесть».
– Будь у меня такое право, я бы наградила вас медалью, – сказала она.
– О наградах мы поговорим позже, – ответил герцог, не сводя глаз с ее губ.
Касе казалось, что она грезит наяву. За Саймоном пришла няня, и, прежде чем идти спать, он обнял Касю и сказал:
– Я был очень храбрым, разве нет? И я старался вас защищать.
– Ты был великолепен, – сказала Кася.
– В следующий раз я этих злых людей пристрелю из ружья, – твердо заявил Саймон. Он подошел к герцогу и неожиданно обнял его.
– Няня говорит про вас, что вы Сорвиголова, дядя Дарси. Я хочу вырасти таким, как вы, поэтому вы должны научить меня стрелять!
– Я-то научу, – сказал герцог. – Но ты, надеюсь, понимаешь, что если ты хочешь быть таким, как я, тебе придется научиться еще и читать.
Помолчав, он добавил:
– Если бы я не умел читать, я бы не смог прочесть письмо мисс Уотсон и никогда бы не узнал, где вы.
Саймон на минуту задумался, а потом сказал:
– Ладно, если мне разрешат стрелять, я буду читать.
– По рукам, – согласился герцог. Саймон снова его обнял и побежал к няне. Ему не терпелось рассказать ей о злых людях, которых бы он пристрелил, если бы в пистолете были патроны.
Герцог посмотрел на Касю и улыбнулся.
Она подумала, что когда у него будут свои дети, он уже будет знать, как с ними обращаться.
Они остались одни в гостиной.
Герцог смотрел на Касю, и она гадала, что же он сейчас скажет.
Глаза их встретились. Герцог подошел к Касе, и она вновь оказалась в его объятиях.
Она ждала, приоткрыв губы, и он сказал:
– Как ты можешь быть такой прекрасной, такой невероятно красивой, что без тебя невозможно жить?
Потом он поцеловал ее, и этот поцелуй уже не был нежным, а был яростным, страстным, неистовым, как будто этим поцелуем герцог отнимал ее у судьбы.
Перед Касей словно бы распахнулись ворота рая.
Она уже не чувствовала себя земной женщиной; ей казалось, что она стала ангелом.
Поцелуи герцога рождали в ней такое ощущение, будто сквозь нее струится лунный свет.
Она принадлежала ему, и вместе они составляли одно целое.
Она поняла, что знала об этом с первого дня их встречи; хотя она не осознавала этого, с той самой первой минуты ее сердце говорило с его сердцем и ее душа – с его душой.
– Я люблю тебя, – прошептал герцог. – Господи, как я тебя люблю!
Потом он снова поцеловал ее – и только когда Кася почувствовала, что счастье уже почти невыносимо и она сейчас умрет от наслаждения, герцог отпустил ее и спросил:
– Когда ты выйдешь за меня замуж? Я не могу ждать! Я боюсь, что кто-нибудь вновь захочет отнять тебя у меня.
– Я люблю тебя, – ответила Кася.
– Тогда все остальное не имеет значения. – сказал герцог.
Он целовал ее, пока они оба не начали задыхаться, потом ласково усадил на диван.
– Мы должны обговорить наше будущее, дорогая. Я больше не вынесу того, что пережил сегодня, когда думал, что эти дьяволы могли ранить тебя или что я бы вас не нашел.
Кася вздохнула.
– Ты хочешь сказать, что, получив деньги, они оставили бы нас умирать с голоду?
– Они могли сделать все, что угодно, – быстро сказал герцог. – Поэтому я хочу, чтобы ты была со мной каждый день и каждую… ночь. – Перед последним словом он сделал небольшую паузу. – Я долгими ночами лежал без сна, мечтая о тебе, и думал, что сойду с ума.
