- В ваших устах это звучит абсурдно, но в жизни наибольшее значение имеют мелочи. Кто мог предположить, когда мы катались верхом перед завтраком, что мне придется принять ребенка, благодаря чему все женщины города окажутся на моей стороне?
- Я тоже на вашей стороне, - сказал король. - Если вы мне позволите.
Снова их глаза встретились. У Пифии возникло странное чувство - что стоит ей сделать малейшее движение, и он заключит ее в свои объятия.
Но внутренний голос говорил ей, что это было бы слишком скоро. Им обоим нужно подождать. Она была уверена, что почувствует, когда этот момент настанет, или Аполлон укажет ей.
Король стоял и смотрел на нее.
- Я хочу, чтобы вы легли в постель. Вы устали, а мы знаем - завтра будет волнующий день, и нам вместе придется многое совершить.
- Я сделаю так, как вы говорите, - откликнулась Пифия. - Банкет был таким долгим и столько всего произошло после него, что действительно уже пора спать.
- Тогда все, о чем я могу вас попросить, - сказал король, - это увидеть меня во сне, и я совершенно уверен, что увижу во сне вас.
Пифия снова протянула ему обе руки, и он помог ей подняться. Минуту они стояли молча, глядя друг на друга. Затем он поцеловал одну ее руку, потом другую, губами ощущая нежность ее кожи.
Пифия почувствовала, что в ее груди словно промелькнула вспышка молнии. Смутившись, она повернулась к двери, ведущей в ее спальню.
Открывая перед ней дверь, король мягко произнес:
- Спасибо вам, я знаю, что Бог благословил нас обоих, и нам очень, очень повезло.
Она подумала о демонстрации, но король, глядя на нее, повторил:
- Очень повезло, и я не могу не выразить свою благодарность.
Она улыбнулась ему, и он закрыл дверь.
Он не сразу отправился в свою спальню. Он выпил еще бокал шампанского и опустился на стул, с которого только что поднялся.
Он принял решение, и оно оказалось не очень трудным, - Наташа должна оставить дворец.
Теперь он знал, что это непременно следовало сделать еще до свадьбы. Это нужно было сделать еще тогда, когда он узнал, что королева Виктория откликнулась на его просьбу и принцесса отправилась в путь на военном корабле.
Он размышлял о том, что любая другая женщина, кроме его жены, посчитала бы величайшим оскорблением пребывание во дворце его любовницы.
«Я вел себя как совершенный безумец!» - упрекал себя король.
Снова он подумал, что это прелестное, неиспорченное дитя никогда не должно узнать о том, как он вел себя с Наташей и многими другими женщинами в своей жизни.
Для нее любовь - это нечто священное, идущее от Бога. Она не имеет понятия об извращениях и пороках, которым предаются во имя любви, но которые есть не что иное, как похоть.
Он часто говорил себе, что любовь - только мечта, которую выражали поэты и музыканты.
Он принадлежал к тому типу людей, которые находили успокоение в страсти, которая, несмотря на то что длилась недолго, приносила им удовлетворение.
Теперь впервые в жизни он встретил девушку, любовь которой была столь же одухотворена и прекрасна, как и ее душа. И столь же чиста и невинна.
«Я хочу ее как женщину, - говорил он себе, - и, видит Бог, нужно быть лишенным всего человеческого, чтоб не почувствовать к ней влечения».
В то же время он точно знал, чего она хочет от него. Она искала в нем его сердце и его душу.
Но была ли у него душа?
До этого женщины хотели от него совсем другого.
Прошло довольно много времени, прежде чем король очнулся от своих мыслей. Он вышел из будуара и направился в свою комнату, находившуюся на другой стороне коридора.
В спальне его ждал слуга.
- Здесь записка для вашего величества, - сказал он. - Меня предупредили, что дело очень срочное и вы должны как можно быстрее получить ее.
Он протянул королю золотой поднос. Король сразу понял, от кого она, и вдруг почувствовал, что не хочет ее открывать, более того, в этот момент ему даже не хотелось видеть ту, которая написала ее. У него возникло желание разорвать письмо, и, словно читая мысли своего господина, слуга заговорил вновь:
- Мне сказали, что это срочно, ваше величество, но я не хотел беспокоить вас, пока вы были у королевы.
Король нетерпеливо открыл послание. К его удивлению, оно состояло лишь из двух строк:
Он перечел это дважды и подумал, что, вероятно, случилось нечто неожиданное, иначе она не стала бы присылать ему записку в его первую брачную ночь.
Он не мог даже предположить, что случилось. Но сказал себе, что обязан по крайней мере выслушать ее. И тогда он объяснит ей, что она должна покинуть дворец и что они больше не увидятся.
Король предполагал, что Наташа поднимет шум. За этим последуют слезы и обвинения, которые он уже слышал от многих других женщин.
Положив записку в карман, он пошел по коридору, думая о том, что этой ночью Наташа не должна была искать с ним встреч.
В своей комнате Пифия нашла ожидавшую ее Афайю. Когда та расстегивала на ней платье и помогала облачиться в ночную рубашку, Пифия почувствовала, как сильно она устала. Однако события прошедшего дня не давали ей покоя.
Когда Афайя вышла и Пифия осталась одна, она шепотом обратилась к своему отцу:
- Я помогла Валтарнии, папа! Теперь король почувствует интерес к тому, чтобы править своим народом, и мы превратим эту страну в счастливейшее королевство на Балканах!
Ей казалось, что она видит улыбку своего отца и слышит его смех, как будто он доволен тем, что она сделала. Потом она заснула.
Пифии снился король, когда она услышала, что кто-то стучит в ее дверь.
Пока она в смятении пыталась понять, кто бы это мог быть, дверь открылась и кто-то со свечой в руках вошел в комнату.
На миг ей показалось, что это король. Но потом она поняла, что вошедший воспользовался дверью, ведущей в спальню из коридора.
- К-кто это? - спросила Пифия.
- Простите, что разбудил вас, ваше величество, - извинился майор Данило. - Но здесь монах из монастыря. Он настаивает на встрече с вами. Его послал аббат, и он утверждает, что это дело жизни и смерти!
Пифия вспомнила слова аббата о том, что в случае опасности он поможет ей.
- Сейчас иду! - ответила она.
Не сказав больше ни слова, майор Данило поставил свечу на туалетный столик и вышел, оставив дверь приоткрытой.
Пифия вскочила с постели и взяла пеньюар, который Афайя оставила на стуле. Сшитый из атласа и кружев и купленный на Бонд-стрит, он, как и остальное ее приданое, был очень дорогим.
Пифия надела его и опустила ноги в бархатные мягкие тапочки. Даже не взглянув на себя в зеркало, она поспешила к двери.
Она знала, что если аббат послал монаха с сообщением о деле «жизни и смерти», то это действительно так.
Майор Данило ждал в коридоре, и теперь он держал в руке другую свечу, которую вынул из настенного канделябра.
