— Двенадцать. Господин Торки, его секретарь, пятеро слуг, четверо телохранителей и я.
— Подруга господина Торки не живет с ним?
— Как правило, нет. Она живет в Лондоне. Иногда приезжает погостить на уик-энд.
— Двадцать первое апреля была суббота. Она приезжала?
— Да.
— Как они с господином Торки провели день?
— Как обычно в выходные: встали поздно, позавтракали на террасе, читали газеты, гуляли в парке.
— Больше ничего?
Патрисия Хойл покачала головой.
— Веселенькие выходные!
Она оставила мои слова без комментариев.
— А вы чем занимались в ту субботу? — спросил я.
— Чем и всегда. Я домоправительница. В мои обязанности входит следить за всем как следует. Когда я говорю «все» — это значит действительно все: от меню до отопления.
— Вы же не все время заняты. Наверняка у вас бывают свободные минуты.
— Два часа после обеда, обычно в это время я отдыхаю в своей комнате.
— Одна?
Она взглянула на меня с насмешкой и сухо ответила:
— Всегда.
— Следовательно, двадцать первого апреля вы весь день трудились, кроме двух часов после обеда, которые провели, закрывшись в своей комнате. А что вы делали вечером?
— Мой рабочий день в этом доме заканчивается примерно в одиннадцать. Разумеется, если нет гостей. К этому времени я обычно устаю и иду спать.
Я еле подавил смех. Патрисия Хойл говорила о себе как о старой домоправительнице времен королевы Виктории, усердной и безупречной. Однако этот образ шел вразрез с ее сногсшибательной внешностью и вызывающей одеждой. Кто же она на самом деле?
— Итак, подведем итог, — сказал я. — Двадцать первого апреля вы работали до одиннадцати вечера, а потом, смертельно устав, сразу же пошли спать.
Патрисия Хойл кивнула.
— Когда вы в последний раз видели Яна Хасельхоффа?
— Утром двадцать первого апреля за завтраком, в столовой для прислуги. Я вошла туда около семи часов, он сидел за столом.
— Вы завтракали вместе?
— О нет. Я ем одна, — возмущенно сказала она.
Ну конечно, эта дама не водится с плебеями.
— Что же вы делали в столовой?
— Искала шеф-повара. Нужно было внесли кое-какие изменения в меню дня.
— Какие изменения?
Домоправительница замерла. Однако когда она отвечала, голос ее звучал спокойно:
— Господин Торки не одобрил того, что на обед я выбрала в качестве десерта саварен с карамелью. Мне пришлось сообщить повару об этом решении.
— А что не устроило господина Торки в саварене с карамелью?
— В одной порции содержится 535 калорий.
— Ну и что?
— Это слишком много по диете господина Торки.
В прессе ходило очень мало фотографий режиссера. Тем более датированных. И по ним нельзя было сказать, что у Торки проблемы с лишним весом. Я высказал свои соображения Патрисии Хойл.
Она скривила губы.
— В последнее время господин Торки поправился. И хочет как можно скорее вернуть прежнюю форму.
Я постарался вспомнить, как выглядит режиссер. Худой, с редкими, вечно всклокоченными волосами, в очках на кончике носа. Я не представлял его себе растолстевшим.
— Позвольте полюбопытствовать, чем он заменил саварен с карамелью?
Мой вопрос удивил домоправительницу.
— Если я правильно помню, — проговорила она после минутного размышления, — он заказал натуральный йогурт без добавок.
Я терпеть не могу эту гадость. С фруктами еще куда ни шло, но без добавок он просто отвратителен. Вот Ребекка — большая любительница этого продукта и в ответ на мои язвительные замечания в его адрес лишь смотрела на меня с презрением и даже не трудилась возражать.
Я попросил Патрисию Хойл собрать всех обитателей дома — днем приедут два агента и допросят их, — а сам вернулся в Лондон.
В участке меня ждал сюрприз. Даже целых два. Но все по порядку. Едва я переступил порог, как агент Николз вышел мне навстречу, сообщив, что меня вот уже больше двух часов ждет Ханк Хасельхофф. Ему нужно было срочно со мной поговорить.
— Что случилось? — спросил я, когда Николз проводил его в мой кабинет.
— Ну, — проговорил Хасельхофф в замешательстве, — вероятно, вам следует кое о чем знать. Это может оказаться важно для вашего расследования.
Значит, я не обманулся, подумав, что он рассказал мне не всю правду. Я попросил Хасельхоффа продолжать.
— Эта девушка, Джули Бонем, была не просто горничной. Она открыла сайт, на котором предлагала свои услуги в качестве детектива, занимающегося изменами по Интернету. Клиенты предоставляли ей психологический портрет предполагаемого изменника, и она начинала посещать чат, где с наибольшей вероятностью могла его встретить. Целью было подцепить подозреваемого на крючок. Если он соглашался на виртуальный секс или предлагал ей встретиться, Джули Бонем отправляла всю переписку заказчику.
И получала вознаграждение. Изобретательно. В наше-то время у нее, наверное, не было отбоя от клиентов.
— А когда она открыла свой сайт?
— Если мне не изменяет память, прошлым летом.
Госпожа Блисс сказала, что Джули Бонем ушла из «Симпсонз» именно летом. Следовательно, она открыла сайт после того, как уволилась.
— Кто знал об этой новой профессии Джули Бонем?
— По словам Яна, они об этом ни с кем не говорили.
— Но вам он все рассказал. Почему?
— Чтобы убедить меня после нашей ссоры в том, что его афера с Торки — эпизодический момент. Ян собирался присоединиться к Джули в ее работе. Он заставил меня поклясться, что я никому ничего не скажу. Вот почему сегодня утром я умолчал об этом. Но потом понял, что это может оказаться важным, и пришел к вам. — Хасельхофф сделал паузу. — Вам следует знать еще кое-что. Должность Джули во Франции была всего лишь прикрытием. На самом деле она работала там, чтобы шпионить за кем-то для своего клиента.
Так вот почему Джули Бонем продолжала работать горничной даже после того, как открыла свой сайт!
— Вам известно имя клиента?
— Я знаю только, что девушка работала в его доме.
Потрясающе. Значит, Люк Шару тоже соврал. Никакая Джули Бонем была не горничная. Писатель нанял ее, чтобы за кем-то шпионить. А учитывая, что Джули Бонем специализировалась на интернет- изменах, этим кем-то могла быть только жена Шару. Из эгоистических соображений я мысленно поздравил себя с тем, что Лора Кисс наставляла мужу рога.
