Однако откровения Ханка Хасельхоффа смущали меня, потому что я не знал, как увязать их со всем остальным. До сих пор я винил в смерти Джули Бонем Тау с его сектой. На него указывало очень многое. Я ждал только, когда Ребекка внедрится в секту и соберет изобличающие Тау доказательства. И тут выясняется, что Люк Шару нанял детектива, чтобы уличить жену в виртуальной измене, и им оказалась Джули Бонем, которую потом задушили, а после разрезали на куски электропилой.
Придется пересмотреть свои соображения насчет писателя. Мне не терпелось услышать, что он скажет по этому поводу. Кроме того, меня интересовали подробности предполагаемой виртуальной измены Лоры Кисс. Странно, что ей нравится секс по Интернету.
Как только Ханк Хасельхофф ушел, я велел Николзу узнать лондонский адрес Шару. Если писатель еще в городе, я немедленно отправлюсь к нему. Если нет, сяду завтра на первый же рейс до Женевы.
Ожидая, пока Николз сообщит мне адрес, я надумал позвонить Бренде. Мне нужна была компания на вечер, а она отлично подходила для того, чтобы расслабиться. Я был уже готов набрать номер ее мобильного, как вдруг услышал стук в дверь. И сразу же узнал характерную манеру моего сержанта заявлять о своем приходе. Ни с чем не спутаешь: громкий стук, а за ним — тихий.
Дверь распахнулась, и на пороге показалась Ребекка. Я отложил телефон и сказал с иронией:
— Вижу, вы быстро поправились!
— Могу я войти, сэр? — Она смерила меня ледяным взглядом.
Я кивнул.
Ребекка осторожно двинулась вперед и остановилась перед моим столом.
— Есть кое-какие новости. — Голос ее звучал неуверенно. — Себастьян Тус — это не Тау, — произнесла она на одном дыхании.
— Но ведь он пришел на встречу с вами, — заметил я.
— Если вы снова прослушаете запись, то обратите внимание: он ни разу не сказал, что он и есть Тау.
— Так кто же он тогда?
— Посланец. Тау только что отправил мне электронное письмо, в котором все объяснил. Я распечатала его и сразу же пришла показать вам.
Ребекка протянула мне лист бумаги. Когда я брал его, наши пальцы соприкоснулись. Она резко отдернула руку. Мне тут же вспомнилось их затянувшееся рукопожатие с Себастьяном Тусом.
Да, с Себастьяном Тусом. Если он не Тау, то кто он, черт возьми, такой? Или, лучше сказать, кто же тогда Тау, если не Себастьян Тус?
Я прочел письмо.
«Милая Ребекка!
Наконец-то я узнал твое имя. Я привык называть тебя Клубникой, и мне немного жаль, что я больше не буду этого делать. Но Ребекка — очень красивое имя, и я рад, что тебя зовут именно так. Еще я был счастлив узнать, что ты красивее, чем я представлял себе. Ты будешь прекрасно выглядеть в ампуле, где свершится алхимия любви. Мой посланец сообщил мне, что твои волосы блестят, как золото. А глаза у тебя словно бархатные. Я весь дрожу, так мне не терпится увидеть тебя. Но мне придется дождаться, когда все будет готово. Ты снова встретишься с моим посланцем, он передаст тебе инструкции. Как ты уже знаешь, его зовут Себастьян. А вот своего имени я пока не могу тебе открыть. Но мы скоро встретимся, и все будет прекрасно».
Я заглянул в глаза своему сержанту:
— Вижу, у вас с этим субъектом весьма доверительные отношения. — «Милая Ребекка» меня ошеломило. Да она какая угодно, но только не «милая». — Полагаю, говоря, что ему придется дожидаться, пока все будет готово, он намекает на живую картину, — продолжил я. — Тау в таком восторге от ваших блестящих светлых волос и бархатных глаз. И я вижу, вас совсем не напрягает перспектива сидеть вместе с ним голой в этой ампуле?
Я подначивал Ребекку и с огромным удовольствием наблюдал за ее смущением.
— Не думаю, что его место — в ампуле, — ответила она сухо. — Тау сказал, что является реинкарнацией Великого Магистра. А его Босх в «Саду земных наслаждений» изобразил в пещере Пифагора.
Я помнил, что Великий Магистр был единственным одетым персонажем на картине, но ничего не знал о пещере Пифагора.
— Аристотель считал, что есть три категории существ, наделенных разумом, — объяснила Ребекка, — Бог, человек и люди, подобные Пифагору, то есть учителя. Великий Магистр Братьев и Сестер Свободного Духа принадлежал к последним. Потому и велел изобразить себя у входа в пещеру: учитель, встречающий своих учеников у порога рая.
— Я читал что-то подобное в рукописи.
— В предпоследней главе Алейт ван дер Меервенне сочла это святотатством: поступая так, Великий Магистр ставит себя на один уровень с Богом.
— Значит, если я правильно уяснил, место Тау — на пороге пещеры. Но почему он послал вместо себя Себастьяна Туса?
Ребекка пожала плечами:
— Он говорит, что пока не может открыть мне, кто он, но скоро сделает это. Честно говоря, сэр, когда я встретилась с Тусом, то сразу заподозрила неладное. Он вел себя не так, как во время общения в чате. У него совсем другой лексикон и образ мыслей.
— Поэтому вы и стали задавать ему вопросы о чате?
— Я хотела выяснить, что не так. Но он сменил тему разговора.
— А те слова по-гэльски? Что они означали?
— Тус сказал «eilean», «остров», говоря об Арране. Я ответила «inch», это тоже переводится как «остров».
— Откуда такие познания в гэльском?
— У Себастьяна Туса?
— Нет, у вас.
— Я шотландка.
— Стало быть, вы сказали Тусу правду.
— Да, но моя семья родом с острова Скай.
Я хотел было спросить, живут ли там по-прежнему ее родные, но тут вошел Николз. Он раздобыл лондонский адрес Люка Шару. Писатель жил на Говер-стрит, в Блумсбери, недалеко от «Диллонз», одного из лучших книжных магазинов в Лондоне. По словам Николза, Шару в городе не было.
Я распрощался с планами на вечер в обществе Бренды и велел Ребекке сопровождать меня.
В квартире на Говер-стрит не оказалось никого, кроме мажордома. Тот объяснил нам, что хозяин вернется поздно вечером, поскольку занят продвижением своей новой книги. Точнее, Шару упоминал о чем-то таком, когда мы встретились на приеме в галерее Уайтчепел. Я попросил номер сотового телефона писателя, но мажордом ответил, что его хозяин терпеть не может мобильники. Тогда я поинтересовался, где находится Лора Кисс, и мне сообщили, что она не вернется, так как отправилась за город на уик-энд, к друзьям. Зато хотя бы она могла терпеть мобильники, и я стал счастливым обладателем ее номера.
Я позвонил ей, но аппарат был отключен. Так что пришлось ждать в роскошной гостиной Шару в обществе Ребекки, еще более хмурой, чем обычно.
В девять часов скука и голод пересилили, я сдался и отправился домой, оставив Ребекку у станции метро — предложение подвезти было моим сержантом грубо отвергнуто. Остаток вечера я дочитывал рукопись, время от времени набирая номер Лоры Кисс. Ее телефон был по-прежнему отключен.
15
