Он подкатил стул на колесиках, сел и притянул девушку. Она стояла, прижав голову Макса к своему животу, и задумчиво ее гладила.
– Хорошо. Допустим. Мы создали этот мир, мы перед кем-то за него отвечаем, но причем здесь настоящая жизнь! Мы же не формируем действительность в реальном мире!
– Еще как формируем!
– Да нет! Я имею в виду объективные обстоятельства. Как мы влияем на поступки других людей? Незнакомых с нами?
– А какое тебе дело до других людей?! – Максим повысил голос. – Я говорю о личном, своем мире!
– Но это же связанно!
– Не совсем. Постараюсь объяснить.
– Уж постарайся. – Жанне надоело стоять, и она села на пол, между ног Максима. Теперь он гладил ее жесткие кудряшки.
– Например. Случилось что-то плохое. Скажем: цунами в Индонезии. Погибло 10 000 человек. Это объективно? Любой нормальный человек расстроится.
– Да.
– А я нормальный и не расстроюсь.
– Как так?
– А я просто не узнаю. У меня нет радио, и это объективное, глобальное событие никак не отразится на моем мире. Игнорирование масс-медиа вообще великая вещь! Скажем, через год наступает конец света. Все сходят с ума, а ты не знаешь и радуешься жизни целый год. А конец все равно у всех один...
– Ну, это ладно. Допустим. Но если произойдет что-то с тобой? Игнорировать это ты не сможешь. – Девушка обняла его ногу.
– Не смогу. Но я смогу отнестись к этому так, как выгодно мне.
– Это как же? Допустим, ты сломал ногу. Тебе больно. Как ты порадуешься – этому?
– Может, и не порадуюсь, но и переживать особенно не буду.
– Это как?
– Например, решу, что это Бог мне послал испытание, чтобы проверить мою реакцию...
– Не ври. Не настолько ты примитивен.
– Не настолько. Слишком просто все валить на Бога. «Это случилось, потому что Бог так захотел»... А почему он захотел? Начнем с начала. Я сломал ногу, потому что упал. Упал, потому что плохо завязал шнурок, потому что думал о своей беременной чернокожей подруге с другого конца света...
– Ты пошути мне, пошути! Хотя... Может я и не против родить от тебя ребенка... – Задумчиво сказала она, пытаясь встать. Макс не пускал, сжав ее плечо ногами. – Пусти! Сяду тебе на колени. – Пообещала она, и когда мужчина отпустил, вскочила и, показывая ему язык, засмеялась – Обманули, обманули!
– Так-то лучше, – сказал он, улыбаясь. – Мне больше нравится, когда ты веселая.
Жанна села ему на колени, лицом к Максиму, и, положив руки на его плечи, сказала:
– Будет красивый, как я, и умный, как ты...
– Или наоборот. – Макс вспомнил Бернарда Шоу и, запустив руку под рубашку, гладил черную, костлявую спину. Девушка прижала его голову к своей груди.
– Ты тоже симпатичный. И я не глупа. А знаешь, какие полукровки красивые...
– Вот видишь! Мы ведь формируем внешний мир! Приезжай в Израиль, принимай иудаизм, и вперед...
– Не-е-ет. Лучше ты к нам. Плантатором заделаешься. Я тебе плетку подарю.
– У вас и покрасивее, небось, есть...
Жанна ударила его кулаком в живот.
– Красивей нет! А ты хоть и рисковый, но не самоубийца! Хочешь познать ярость черной женщины? Не советую.
Жужжа турбиной напротив окна остановился истребитель. Из кабины выскочил летчик и, прыгнув на асфальт, побежал к коттеджу и вскоре вернулся с алюминиевой лестницей. Он истерично махал в окно, стуча пальцем по левому запястью.
– Этого кончать будем? – Жанна кивнула на безразлично смотревшего на нее полковника.
– Зачем? – меланхолично спросил Максим. – Так или иначе игра скоро закончится и он исчезнет. Ну ладно. Побежали, пока Ахмед не уписался.
Пригнувшись, они добежали до самолета.
– Отключай! – на пороге возможности человеческого голоса вопил летчик.
Максим пискнул секундомером.
– Спасибо, братан! Если чем обидел – извини.
– А как же я? Меня ведь расстреляют!
– Это не больно. – Успокоил его Максим.– Или угоняй самолет и лети в Израиль. Будешь в Тель-Авиве – заходи.
– Как?! Вы сионисты? – офицер недоверчиво посмотрел на не обладающую семитскими чертами Жанну.
– Ну... Типа того...
– Быстрее, Максим, уходим! – она стояла возле лестницы, пританцовывая от нетерпения.
Лейтенант Ахмед Ред, постигнув коварство евреев, решил, что если уж все равно умирать, то как герой! Он достал из-за спины пистолет и, передернув, дважды выстрелил в поднимающую АК-47 негритянку. Во вратарском броске, Макс пытался прикрыть своим телом девушку. Ахмед промазал оба раза. Но не Жанна. Первые две пули войдя в спину Максима, прошли насквозь. Остальная очередь снесла череп арабского летчика.
Лежа Макс смотрел на поверженного врага. Тот упал на живот, комбинезон разошелся и на спине виднелась прикрепленная пластырем резинка, из которой торчал синий стержень от авторучки.
«То-то народ удивится, – думал он, прислушиваясь к своим ощущениям. – Стирка... » Он сплюнул кровь, наполнившую его рот. Подбежавшая девушка опустилась на колени и, приподняв его голову, поливала ее слезами.
– Прости, милый. Прости, родной... – Она, раскачиваясь, баюкала его, горестно воя.
– Ничего... Бывает... – прошептал он, выдувая кровавые пузыри.
«Не обыскали... – Максим сглотнул кровь. – Пробито легкое и печень. Не смертельно, если кровь не потеряю... Из печени сильно течет. К тому же отверстия сквозные...» Он тщетно пытался вспомнить армейские способы остановить кровотечение при подобных ранениях в полевых условиях.
– Давай, милая, уходим. Времени мало, помоги мне. – Максим приподнялся, и Жанна, подтянув его, поставила на ноги. Опираясь на нее, Макс доплелся до самолета и вцепился в лестницу.
– Вперед. В кабину, – скомандовал он, и негритянка вскарабкалась по недлинной лесенке.
– Ну, давай же, Максимка, поднимайся! Давай, милый! – Жанна перегнулась из кабины, протягивая вниз руку. Она говорила твердо, но Макс видел, что это дается ей непросто, и слезы бегут по ее щекам. Он зажал левой рукой рану, правой вцепившись в лестницу. Боли не было, но голова сильно кружилась. – Давай же! Я тебя не оставлю!
Он поднялся на несколько ступенек и схватился за черную руку с розовой ладонью. Девушка подтянула Максима, и тот влез в тесную кабину истребителя.
– В кресло! Я у тебя на коленях!
Негритянка захлопнула фонарь и до отказа передвинула рычаг мощности двигателя. Позади раздалась автоматная стрельба.
– Вот так! Теперь отпускай тормоза и можешь отключаться!
Максим убрал ноги с педалей и быстро разогнавшись, самолет взлетел.
– Что теперь? – Жанна пыталась говорить спокойно, но чувствовалось, что она близка к истерике. Если студент потеряет сознание – они пропали.
– Убери закрылки, шасси, триммер на минимум. Набирай высоту, и если подобьют, тяни к Израилю.
Максим закрыл глаза, но мир продолжал вращаться. Он чувствовал, что не смотря на его усилия зажать дырки, рубашка промокла и кровь покидает его. Скоро забытье и... все.
Он почувствовал пощечину. Сжав зубы, Максим открыл глаза.
