просто человек так устроен, что старается приуменьшить тягость предстоящего пути? В этом есть какая-то древняя мудрость: если постоянно желать вершину, и ничего меньше, то так и останешься созерцателем у подножия гор. Идущему нужно смотреть под ноги. «Step by step», – формулируют наши друзья англичане. «Стремясь к малому – достигнешь великого, стремясь к великому – впадешь в заблуждение», – учил Лао- Цзы. Ну а у нас – так: дураку – везет, умного – Бог ведет.
Деревенька оказалась не такой уж малой и заброшенной, какой казалась ночью. Пока я до нее добрался – рассвело. Постучал в крайний от дороги дом, услышал заливистый лай, звон цепи. Появилась женщина, глянула на меня, будто на оборотня, – «батюшки светы!», перекрестилась.
Улыбаюсь:
– А что, хорош бродяга?
– Ты чего, мил человек, али подрался с кем?
– Да пьяный в кювет навернулся. Машина – вдребезги, – вздыхаю. – Умыться у вас можно?
– Заходи.
Хозяйка провела меня к рукомойнику… Первая мысль – как она меня вообще впустила! Тем более на короткой цепи у нее – свирепый «кавказец» под мирным именем Мишка; женщина цыкнула на него, он улегся, но продолжал следить за мной умными карими глазами.
Морщась, умылся кое-как… Но лицо – не из приятных. Хозяйка принесла литровую банку молока, чистый бинт, пузырек с каким-то снадобьем:
– Перекись… Дай-ка башку промою… Да и замотать нужно.
– Мне бы поскорее…
– Быстро только кошки родятся. Да и те – черные. Вон у тебя лоскут отодран – не дай Бог, заражение какое, нарвет – что будешь делать?
Быстро и умело женщина промыла раны, наложила бинт:
– Можно и шовчики… А то так приживется, лоскут в акку-рат лег. Я ведь в медпункте сорок лет за фельдшерицу была… Далеко спешил-то?
– В Москву. Скажите…
– Марья Иванна я…
– Сергей.
– Скажите, Мария Ивановна, ни у кого машины здесь не найдется, меня до Москвы подбросить?..
– Эка!
– Что, далеко?
– Да и не близко. Часа четыре езды. Хотя можно спрямить. За три с половиной и доедете.
– Так у кого бы? Я заплачу. Хорошо заплачу.
– Да за деньги – любой повезет, только машин у нас – раз, два, и обчелся.
Да и на ладан дышут. Правда, чуть в сторонке поселок стоит, там люди побогаче…
– Время дорого…
– Знаешь, ступай к Кольке Селиванову. Он шоферит, машина у него хоть и неказистая с виду, а резвая. Это… Хобби у него такое: по винту ее перебирать да снова строить. С виду – «уазик», а Генка его даже прозвал – Казачок. И чего он внутрь понапихал – один он и знает, а только до Москвы тебя, глядишь, и за тройку часов домчит.
– А где живет тот Селиванов?
– Да через два дома. Пойдем провожу. – Женщина накинула платок, отворила калитку. Протягиваю два полтинника.
– Это за что же?
– Просто так. Спасибо.
– А тебе – не пригодятся?
– У меня еще есть.
Она вздохнула, спрятала деньги:
– Если богатый – чего ж, возьму. А то забыла, когда последний раз их видела. От земли давно живем, а все ж сладкого очень хочется, хоть карамелек каких. Соскучилась по сладкому вовсе. Спасибо.
Колян собрался – только подпоясался. Он закончил очередную перестройку машины, видно, не терпелось испробовать.
Через десять минут мы выбрались на шоссе. Глянул на спидометр – неказистый коняга легко вышел на сто двадцать да и притопил на такой скорости, как английский королевский фрегат.
– Не боись, – отреагировал на мой взгляд Колька, – не «жигуль», у этого «рама» тяжелая, с дороги не слетит ни на одном повороте…
– Тьфу, – суеверно сплюнул я.
– Да не сглазим – проверено! Я раньше на АЗЛК водителем-испытателем был.
Домчимся! Куда в Москве-то? Я глянул на часы – вполне можем и успеть.
– К Курскому.
– Сделаем.
Я закрываю глаза. Мелькание каких-то картинок и – тревога. Острая, как стилет. И еще – будто слышу шепот девчонки:
«Красота – это ведь просто миг, а мы не умеем беречь его… Гармония любви и красоты – такая редкость на этой земле и длится так недолго… А мир не терпит гармонии любви… А если нет любви, то и мир этот теряет смысл…
Правда?»
«Правда».
Я уснул, сам не заметив как. Мне снилась Лена в каком-то серебристом одеянии или просто в дождевых каплях… Она балансировала на тонком золотом луче, и у меня падало сердце: внизу клубился темно- лиловый ядовитый туман, а под ним была бездна.
Альбер смотрел на девчонку с любопытством. Похоже, она или совсем не испытывала страха, или искусно его скрывала. Впрочем, она проплакала всю дорогу до Замка, и сейчас у нее просто состояние прострации: девушка не может оценить ни степени угрозы, ни степени своей беспомощной зависимости от него, Альбера.
Может, это и к лучшему? Сама по себе она и не стоит ничего… И выйти из Замка живой уже не сможет. Никто не покидает стен Замка живым.
А вообще Альбер впервые ощущал себя таким. Могущество Замка было непререкаемо, а он стал вторым человеком под его сводами, присоединив приоритет Магистра. Выше – только Бран. Брана не знал никто. Для всех это был механический голос в телефонной трубке, но именно он управлял и людьми, и деньгами невидимой, могущественной империи… Какую власть имеет этот безликий голос, он отметил, когда…
…После устранения Магистра он связался с Браном. Это был риск, но риск действенный: было бы куда хуже сидеть и дожидаться, пока кто-то из людей охраны Замка просто прострелит ему голову…
Победителей не судят. Бран внимательно выслушал информацию Альбера, оценил его оперативное мастерство и быстроту действий, заключил:
– Доведите дело до конца. Захватите финансиста и девчонку. Обязательно.
Обоих. – Потом наступило молчание, которое продолжалось почти минуту. Голос приказал:
– Переключите аппарат на связь с оперативной охраной Замка.
– Есть.
– Приоритет Бран. Замку. Все оперативное управление в стенах Замка и за его пределами имеет приоритет Альбер, – объявил голос и приказал Альберу:
– Действуйте. – Снова наступила минутная пауза. – Если вы не добьетесь успеха, то повторите путь Магистра. Неудачники не нужны. Они – опасны.
Альбер был готов к действию. Он был создан для того.
Первое, что он сделал, – приказал уничтожить захваченных во время штурма боевиков. Всех до одного. Не поленился спуститься в подвал и сам проверил исполнение. Второе – скрытно вывел из Замка своих людей. Собственно, они и не знали, на какой территории работали, были молчаливы, как глубоководные
