А Тишайший покамест кратко, но внятно излагает мне на ухо свою версию происшедших событий…
От этого – так скверно, что хочется плакать…
Выходит, мы все по-прежнему заложники Замка? И я, и Лена, и Михалыч, и Валериан, и Галя Вострякова, и Кришна, и даже тот, невидимый и неслышимый, что считается высшим приоритетом?.. Скверно…
Стоп. На хрен философии! Нам нужно убраться отсюда, а там видно будет!
Разберемся! Будем живы – не помрем! Ну а Бог не выдаст – свинья не съест!
Черчу на куске бумаги несколько слов Тишайшему и прикуриваю от подожженного клочка…
– Дор, ты чего такой насупленный? – Лена проснулась так же неожиданно, как и уснула. И подошла неслышно; стоит сзади, смотрит на монитор, за которым мы работаем. – «Коль мысли черные к тебе придут – откупори шампанского бутылку…»
– Что?
– О чем грустишь?..
– Погоди…
Мои мысли несутся пришпоренными лошадьми…
Глава 62
«Коль мысли черные к тебе придут, откупори шампанского бутылку иль перечти „Женитьбу Фигаро“…»
«…Там есть один мотив… Я все твержу его, когда я счастлив…»
«…архитектура – это застывшая музыка…»
«…музыку я разъял, как труп…»
«…Теперь – пора! Заветный дар любви, переходи сегодня в чашу дружбы…»
«…Я не имею права лгать вам, ведь вы – обладатель Камня Крови…»
«…Видимость – не всегда есть сущее…»
«…А вы знаете, что архитектура – это застывшая музыка? Каждый камень – словно нота, и каждый имеет свое звучание… Но не все способны слышать…
Имеющий уши – да услышит…»
«…Слово?..»
«Мелодию света…»
…На пустынной площади – сцена. На ней – Пьеро, он грустен и меланхоличен в своем белом одеянии с длинными, до самых подмостков, рукавами… Я вдруг понимаю, что, кроме Арлекина, я – единственный живой человек на этой площади…
Пьеро смотрит на меня долгим взглядом и исчезает во мраке кулис… Губы его шевелятся, я даже не слышу – читаю по ним: «Не уставай… Угадай мелодию…
Угадай мелодию и – вернись…»
«…Девушка похожа на тростниковую флейту. И еще – на рубин под дождем. В темноте он кажется черным, но стоит капле света или влаги попасть на его грани – рубин оживает, становится теплым и густым, как малиновое вино…»
«…угадай мелодию света…»
«…а не бросить ли тебе этот камень…»
«…угадай мелодию…»
…Капли падают с высоких сосен в мерцающем свете рождающегося утра, каждая – похожа на драгоценный, светящийся камень…
«…угадай мелодию света…»
Закрываю глаза…
И – слышу увертюру… Сначала – перебор гуслей… А вот – словно ясный, светлый ручеек побежал по лесу, устремляясь вниз, к озеру Светлояру… Звук пастушьего рожка, чистый, как прозрачный лесной воздух… И вдруг – тревога…
Она нарастает, становится высокой, нестерпимой… И – снова – перелив озерных вод, медленный, спокойный, вечный…
«…Если же пойдет, и сомневаться начнет, и славить везде, то таковому закроет Господь град. И покажется он ему лесом или пустым местом…»
«…И сей град Большой Китеж невидим стал и оберегаем рукою Божию – так под конец века нашего многомятежного и слез достойного покрыл Господь тот град дланию Своей. И стал он невидим по молению и по прошению тех, кто достойно и праведно к нему припадает…»
«Сбереги и сохрани, Богородица, освяти знаменьем Русь – землю крестную…»
Я вижу отца. Он сидит и слушает музыку. Ту, что так любила моя мать…
Из-за озера, яра глубокого Прибегали туры златорогие, Всех двенадцать туров без единого…
«Сказание о Великом и Невидимом граде Китеже…»
– Михалыч! У тебя в умной машине оперы есть? – спрашиваю Тишайшего.
– Да хоть па-де-де из «Лебединого озера»!
– Тогда – Римского-Корсакова…
– Китеж?
– Да. Сам догадался?
– Ну так.
– Давно?
– Порядочно.
– А чего не «считал»?
– А зачем?
Смотрим друг другу в глаза.
– Понятно. Сейчас – запускай. Но – через…
– Учту, – понимающе кивает Тишайший.
Он работает, что-то себе напевая…
Звучит музыка… Словно ясный, светлый ручеек бежит по лесу к тихому лесному озеру Светлояру…
Михалыч вывел эквалайзер на монитор, включил музыку на всю мощь динамиков, наклонился ко мне:
– Да, совсем забыл сказать…
При этом он успевает следить за тем, как наполняются файлы…
Горин сидит у дублирующего компьютера. Позади него – по-прежнему двое дебилов с надутыми мордами и строгий, молчаливый мужчина. Валериану страшно, безмерно страшно. Но он помнит и слова Тишайшего: «Как только от нас получат то, что хотят, – нас устранят. Немедленно. И пуля в голову – это как мечта. Ты же видел, как смотрят эти дебилы-охраннички… Нас с тобой они ненавидят люто, и легкой смерти от них ждать не приходится…»
Валериан догадался обо всех манипуляциях Тишайшего… А вдруг они заметят?! Липкий пот разом покрыл все его тело…
Нет. Невозможно. В Замке всего два компьютерных гения – Тишайший и он сам.
Для одного «домика» – даже много.
– Что?! – вдруг спросил мужчина, положив руку на плечо Валериану.
Тот собрался, сглотнул ставшую жесткой, как наждак, слюну, выдохнул:
– Пошла расшифровка!
Человек облегченно откинулся в кресле. Выудил из массивного золотого портсигара ароматную, набитую вручную папиросу и с удовольствием затянулся легким дымом.
Слегка прищурившись, он наблюдал за пляской бликов эквалайзера на экране… Теперь… Теперь он – самый могущественный финансист России… А может быть, и – мира…
– Файлы не читаются! – Тишайший смотрит на меня растерянно.
– Не может быть!
– Смотри сам!
Смотрю. По всем понятиям – наполнение файлов прошло. Но – без толку… Так что же я упустил?!
«…Услышь мелодию света…»
