— все эти вывешенные наружу платья, сверху донизу отделанные искусственными бриллиантами и блестками. Она была уверена, что сможет найти его, только нужно придумать хороший предлог, очень хороший предлог, почему она вдруг очутилась здесь. И сделать все надо так, чтобы Билли ничего об этом не узнал.
Спустя несколько дней, когда утром, просматривая почту, она вынула из конверта гравированный квадратик картона, приглашавший сэра Уильяма и леди Банкрофт на благотворительный костюмированный бал, зримо увидела такой предлог.
Спустя неделю Билли отправился в деловую поездку по Австралии и Дальнему Востоку. На десять дней.
— Пора! — подумала Ливи.
В то воскресное утро она вышла из дому, чтобы нанести визит своей сестре Корделии, одевшись, правда, несколько необычно для такого визита — в джинсы, белую щелковую рубашку и синюю фланелевую спортивную куртку. Водрузила на нос пару огромных, с очень темными стеклами солнцезащитных очков, волосы упрятала под плотный шелковый шарф, обмотав его вокруг головы и шеи. Но в таком виде бросалась в глаза ее утонченная изящная фигура, заставлявшая людей невольно оглядываться. На нее всегда оглядывались, и для нее это было столь же естественно, как, например, дышать воздухом. После недолгих колебаний она выбрала одну из штатных машин Банкрофтов — миниатюрный «Рено-5». С помощью дорожного атласа Лондона она добралась до Ливерпульской улицы, а остальную часть пути проделала пешком. В половине двенадцатого дня в воскресенье переулок кишел людьми, словно потревоженный муравейник, а запомнившийся ей магазинчин — Сигала — да, теперь она вспомнила и фамилию… Яков Сигал… — был забит до отказа. Оглядевшись, она тотчас заметила его самого — в дальнем углу магазина он яростно убеждал дородную блондинку, что красное платье, в которое та с превеликим трудом сумела втиснуть свои пышные телеса, было создано именно для нее. Ливи начала протискиваться сквозь плотную толпу в его сторону, пока не оказалась почти рядом и, делая вид, что заинтересовалась черным костюмом с энстравагантно вышитыми лацканами, стала прислушиваться к тому, как он расхваливает достоинства своего товара.
Судьба блондинки была предрешена: Яков убедил-таки ее в необходимости купить платье и, завершив сделку, обернулся к Ливи, решив заняться очередной жертвой.
— Мадам… для такой фигуры, как у вас… этот костюм… просто дар Божий. Вы в нем будете, как богиня. Зайдите сюда, примерьте его, и вы уже не захотите его снять.
— Вообще-то я пришла сюда не за костюмом, господин Сигал, — вполголоса сказала Ливи.
Он бросил на нее пристальный взгляд.
— Вы меня знаете? Я что-то вас не очень припоминаю.
— Мы виделись только однажды и то недолго, несколько лет тому назад. — Сделав глубокий вздох, словно перед погружением в воду, Ливи продолжила: — Я была здесь с Билли Банциевичем…
— С Билли! С тем, который сейчас заделался сэром Уильямом? Вы его знаете?
— Да.
— Так это он вас послал ко мне?
— Некоторым образом.
— О, у Билли всегда был отменный вкус. Ему подавай все только самое лучшее. Всю жизнь — самое лучшее. Я как-то видел его жену, нынешнюю, то есть отличная штучка — верьте мне на слово.
— Спасибо, — пробормотала Ливи.
Яков Сигал внимательнее пригляделся к ней и, когда она сняла темные очки, открыл было рот, чтобы выразить свой восторг от такой встречи, но Ливи быстро приложила палец к губам и отрицательно покачала головой.
— Никто не должен знать, что я была здесь, — тихо, но внятно произнесла она. — Это сюрприз для моего мужа.
Вкратце она рассказала ему про маскарад, показала приглашение, сказала, что хотела бы, удивив Билли, появиться на нем в виде кого-нибудь из его прошлой жизни. Естественно, подобрав для этого подходящее платье, парик и все необходимые аксессуары. Только это должно быть полной неожиданностью для мужа.
— Неожиданностью! Да от такой неожиданности он онемеет! — воскликнул Яков. Затем переменил тон: — Билли навсегда порвал со своим прошлым. Когда он привел вас сюда, я увидел его вот этими своими глазами впервые за пять лет. Билли Банциевич теперь сэр Уильям Банкрофт, и разве может быть что-либо общего между ними?
Ливи придала своему лицу смущенный вид.
— Значит, вы полагаете, это не очень хорошая затея? — зондируя почву, разочарованно протянула она.
Яков пожал плечами.
— Кто знает, что творится в голове у сэра Уильяма. Вы спросите меня, что думает по этому поводу Билли Банциевич, и я вам отвечу точно, так как знал его еще тогда, когда его папа шил на заказ костюмы и тем зарабатывал себе на жизнь; это ведь я произнес главный тост за здоровье молодоженов на первой его свадьбе. — Яков жалостливо поначал головой. — Когда он женился на бедняжке Йетте, мир ее праху. Такая была хорошая девочка. Боже мой, какая трагедия!
— Значит, вы тоже ее знали? — приготовила свою уловку Ливи.
— Кто же не знал Йетты Фельдман? Ее отец владел здесь почти всеми магазинами. Первый свой магазинчик ровно тридцать лет тому назад я арендовал именно у него. Обычно она сама обходила нас и собирала арендную плату. Такая была красавица, но очень хрупкая. Как мотылек. А после рождения двойни стала совсем другой.
— Билли говорил, что она была калекой.
Вопросительно поднятое плечо Якова было красноречивей целых томов исследований с их предисловиями, алфавитными указателями и исчерпывающей библиографией.
— Билли оказался для нее слишком тяжкой ношей. Потому-то он и бросил ее. — Яков многозначительно посмотрел на Ливи. — А всякому известно, чем начинают заниматься люди, когда понимают, что их просто-напросто вышвырнули на свалку.
Ливи ничего не ответила: мало ли кто чем занимается? Ей же хотелось знать, что сделала Йетта Фельдман, именно она.
— Они ищут утешение где угодно…
Ливи обратила внимание: он сказал
На лице ее, видимо, отразилось недоумение, так как Яков понимающе кивнул:
— Так я и знал. Билли никогда не любил афишировать свои неудачи. Йетта запила. Алкоголь стал единственным ее утешением. А когда еще пришлось расстаться со своими сыновьями… — Яков пожал плечами. — Естественно, Билли хотел дать им все самое лучшее, чтобы им не пришлось, как ему, начинать все с нуля. Йетта никак не могла этого понять, и тогда Билли настоял, чтобы сыновья сами сделали выбор. Между своей матерью и отцом. Иметь обоих родителей им было не дано, так как Билли уже начал свое восхождение и ничто не могло его остановить. — Он печально вздохнул. — Кто станет обвинять мальчиков, что они решили идти одной дорогой с отцом в его новый мир?
Их мать, ответила себе Ливи.
Взгляды их встретились, и Янов многозначительно развел руками, как бы говоря: «Все это старо, как мир».
— Спасибо за предупреждение, — наконец сказала Ливи. — Полагаю, вы совершенно правы. Теперь я и сама вижу, что затея моя никудышная. Но откуда мне было знать?..
— Естественно. Вы — леди Банкрофт, Йетта же тогда была только госпожой Банциевич.
— Вы присутствовали на похоронах?
— Нет. Она умерла где-то в Шотландии. В какой-то частной лечебнице, ну, вы можете себе представить, что это была за лечебница. Мы бы тоже ничего не знали, но Билли пришлось сообщить о смерти Йетты ее старому умирающему отцу, который, естественно, не мог туда поехать. Билли все предусмотрел. Шесть месяцев спустя старик Фельдман и сам отдал Богу душу. У него был сильный
