Белизэр обошла узловатые корни кипарисов, тянувшиеся вдоль узкой тропинки, и остановилась перед ним.
– Нам надо поговорить.
– Да, – сказал он, беря инициативу в свои руки и моля Бога, чтобы бабушка хоть раз позволила ему удержать ее. – Ты знаешь, кто вчера ночью оставил жертвенного петуха в ванной у доктора Макклюр?
– Эрин сейчас не самое главное, дорогой, – лаконично ответила она.
Тиг знал, что упорствовать бессмысленно, но не мог удержаться:
– Я поселил Эрин в Бомарше, у Маршалла.
Впервые в жизни Тиг застал ее врасплох, но это не принесло ему удовлетворения. От напряжения волосы на затылке взмокли.
– Ты не привел ее ко мне. – Белизэр изучающе посмотрела на него, и ему стоило труда не поежиться под этим проницательным взглядом. – В этом деле ты слушаешься не только разума, дорогой. Ты и представить себе не можешь, как я этому рада.
Она шагнула ближе и положила ему на щеку свою маленькую изящную руку.
Тиг заглянул в ее черные глаза и был потрясен, внезапно осознав, как она стара. Хотя Белизэр несла бремя своих лет, как могучее дерево – с достоинством и гордостью, – сейчас она вдруг показалось ему усталой и беззащитной. У него защемило сердце.
– Бабушка, – прошептал он и, повернув голову, поцеловал ее ладонь.
– Да, Тиг, все течет и меняется. Скоро ничто уже не будет так, как прежде. Но помни, что скрыто для разума – открыто для сердца. – Ее рука на мгновение напряглась. – И наоборот, этого тоже не забывай.
Не говоря больше ни слова, она повернулась и медленно направилась к святилищу.
Его охватили подозрения и тревога.
– Подожди, бабушка.
– Тиг, это ты?
Тиг резко обернулся. Не успел он откликнуться, как справа от него на тропинке показалась Эрин.
– Что ты здесь делаешь? – резко спросил он. – Я ведь велел тебе… – Он осекся и бросился к ней, пораженный внезапной мыслью. – Что-нибудь случилось?
– Меня вызвала Белизэр. Она сказала, что ты здесь и что я тоже должна прийти.
Тиг выругался сквозь зубы.
– Безрассудная старуха, вертит всеми как хочет.
– Что стряслось? Она не объяснила, почему я должна прийти, сказала только, что ты здесь и что позже все выяснится.
Его тревога еще больше усилилась. – Ох, что-то она сегодня напускает таинственность. Будь моя воля…
Он оборвал себя на полуслове, чувствуя, что на самом деле вовсе не сердится на Белизэр. Здесь действовали силы, которые были ему неведомы и потому неподвластны.
– Я встретила ее на тропинке. Она просила, чтобы мы оба пришли в святилище, – сказала Эрин.
– Тогда Боже упаси заставлять ее ждать.
Тиг покинул Луизиану с твердым намерением стать хозяином своей жизни, и он своего достиг. Он стал холодным, трезвым, расчетливым человеком, который полностью распоряжался собой и теми, с кем он имел дело.
Так было до тех пор, пока он не вернулся домой. А теперь у него возникло ощущение, что жизнь снова стремительно выходит из-под контроля. Это вызвало такой прилив ненависти, что он испугался. Для того чтобы так яростно ненавидеть, нужно глубоко и страстно любить.
А он больше не хотел ни любить, ни чувствовать ничего похожего на любовь. Никогда.
– Давай покончим с этим. У меня сегодня много дел.
Тиг протиснулся мимо Эрин и пошел впереди по тропинке. Он не слышал ее шагов за спиной, но знал, что она там. Он чувствовал ее кожей.
– Чего она хочет? Ты с ней только что разговаривал. Что она сказала?
– Ничего.
Ничего – и в то же время все. Сердце видит то, чего не видит разум. И наоборот. Тиг покачал головой, даже не пытаясь анализировать ее слова или подвергать их сомнению. Белизэр всегда была права. И тайный смысл ее слов всегда раскрывался – рано или поздно. Ему только хотелось в кои-то веки угадать момент приближения развязки. Он не мог отделаться от ощущения, что на этот раз его ждет сокрушительный удар.
– Белизэр скажет, чего она хочет, когда сочтет нужным. Она предпочитает сама управлять событиями.
– А, видно, это у вас наследственная черта, – заметила Эрин.
Тиг чуть замедлил шаг, но не оглянулся.
– Лучше так, чем наоборот.
– Да, конечно, только вам с ней, должно быть, трудно поладить.
