его руку в свою. Тиг повел ее обратно к тропинке на краю поляны, затем обернулся и еще раз пристально посмотрел на руины.
– Отец попросил развод, едва мне исполнилось двенадцать. Он не стал искать благовидного предлога и говорить, что намерен жениться на матери Маршалла. Не захотел пощадить чувства моей матери. Никто не знает, почему он не развелся раньше. Он бесился, изменял ей с любовницей, но не мог избавиться от своего наваждения. И поэтому пускался во все тяжкие, словно пытаясь доказать им обоим, что никакого колдовства нет и он волен поступать, как ему заблагорассудится.
– Что предпринимала твоя мать?
– Угрожала ему. Но, несмотря на свою власть над ним, она стала обузой. И я тоже, даже в большей мере. Настоящая паршивая овца в стаде да к тому же черная. Теперь у него был Маршалл – образцовый ребенок и наследник. Белокурый, красивый, умненький. Чистокровный американец. Без примеси вуду.
Эрин повернулась к Тигу и положила ему руку на грудь. Выражение лица у него было жестким, но в глазах застыла мучительная боль.
– Я не знала. Как это несправедливо к вам обоим. Ты, наверное, презирал его, хотя он тоже был ни в чем не виноват.
– В том-то и ирония судьбы.
Эрин отняла было руку, но Тиг быстро накрыл ее своей. Она почувствовала, как стучит его сердце.
– В чем именно?
– Мне кажется, я единственный, кто по-настоящему понимал Маршалла. Его отец носил имя Салливэнов, мать тоже была из хорошей семьи, но все равно он оставался незаконнорожденным. Другие дети изводили его так же, как и меня. Только он не давал им сдачи.
– В отличие от тебя. – Эрин сразу представила себе, как это было. – Ты защищал его.
– Постоянно. – Тиг выдавил улыбку, но Эрин хотелось заплакать. – Он ненавидел меня за это. Взял за правило никогда ни о чем меня не просить, не быть мне обязанным.
Эрин уперлась лбом Тигу в плечо. Сердце мучительно ныло от жалости к тем мальчишкам, которыми они когда-то были.
– Держу пари, тебя это здорово задевало.
Тиг притянул ее ближе.
– Верно. Так продолжалось пару лет, но, когда отец окончательно оформил развод, это уже не имело значения.
Эрин крепче прижалась к нему. Тиг обнял ее, уткнувшись подбородком в короткие шелковистые волосы. Она знала, что он смотрит на обугленные развалины дома.
– Что было дальше, Тиг?
– Она вернулась сюда. Дом сгорел, а моя мать погибла.
За этим лаконичным ответом стояла самая страшная трагедия, какая только может выпасть на долю ребенка. Эрин содрогнулась.
– Коронер и следователь из пожарной инспекции в один голос признали самоубийство, – продолжал Тиг тем же бесстрастным голосом. – Конечно, слухов было невероятное количество, один нелепее другого. Почти двадцать лет прошло, а я до сих пор их слышу.
– Как она могла так поступить с тобой?
– В тот момент она не думала обо мне, Эрин. Проклятие, я не знаю, что происходило у нее в голове. Я тогда старался как можно меньше бывать в Бомарше. В тот день, когда она погибла, я прогулял школу и смылся в бильярдную неподалеку от дельты. Я частенько там околачивался.
– В «Шансе»?
Тиг покачал головой.
– Нет, но в очень похожей. Вообще-то мое заведение называется «Последний шанс». – Он прислонился спиной к дереву, потянув ее за собой. – Подходяще, как ты думаешь?
– Тебе все равно, что я об этом думаю.
Тиг погладил ее по щеке. Она не сомневалась, что он заметил гневные искорки в ее глазах.
– Не надо, Эрин. Это было давно.
– Время ничего не меняет.
Он продолжал пристально смотреть на нее, и в конце концов Эрин вздохнула и снова склонила голову ему на плечо.
– Я тоже знаю, что все это сделало тебя таким, какой ты есть.
Тиг напряженно застыл, и она быстро взглянула на него.
– Зачем ты это делаешь?
Он вопросительно поднял бровь.
– Прячешься в свою раковину, – пояснила Эрин.
Его лицо мгновенно стало непроницаемым.
– Вот-вот. Мне кажется, ты даже сам этого не сознаешь. Поэтому я и ненавижу то, что случилось с тобой в детстве. Я тебя не виню. На твоем месте я, наверное, тоже замкнулась бы в себе. Но мне хотелось бы, чтобы у тебя все было по-другому, я ничего не могу с этим поделать.
