1
Солнце начинало клониться к закату, когда Зина взяла свою винтовку, противогаз и вышла сменить Раю Лубенскую. Остановившись на наблюдательной площадке, возле котлована, Чайка приставила винтовку к ноге и доложила:
— Смена прибыла!
Лубенская — чернявая, молчаливая и замкнутая девушка — отдала Зине бинокль и, довольно потягиваясь, снимая с себя противогаз, направилась к землянке.
Зина привычным движением приложила бинокль к глазам и начала осматривать горизонт. По голубому шелку неба тонким кружевом расплылись белые облачка.
«Перистые», — подумала девушка. На юге, под дыханием легкого ветра, облака как будто таяли, а на западе, где багровел большой диск солнца, они сплетались в сплошной полог и кое-где громоздились друг на друга… «Нет, пожалуй, кучевые, — решила Зина. — Не к дождю ли?»
Воздушный океан дышал спокойствием. Парило. Над долиной, у подножия горного кряжа, поднималось вверх трепетное марево. Чайка отняла бинокль от глаз. Тихо и пусто. Тихо на земле и пусто в небе. Сегодня даже заявок на пролеты нашей авиации не было. Только издалека, с юга, от нефтяных промыслов, вместе с удушливыми испарениями долетал еле слышный гул.
Где-то на холмах запела дуда: румынский чабан собирал свою отару.
И опять тихо-тихо, спокойно. Словно и нет на белом свете войны…
Шло время. Прощаясь с землей, заходящее солнце будто решило еще раз залить все вокруг своими золотыми лучами. Запламенели медные стволы далеких сосен, матовым серебром вспыхнули вершины Южных Карпат.
Зина опять поднесла к глазам бинокль. Сосны и горы приблизились.
Девушка подняла голову выше. Теперь и облачное кружево казалось не очень далеким. Постепенно поворачиваясь, Зина обводила внимательным взглядом небо. Солнечные лучи вынудили ее на какое-то мгновение зажмуриться. И в этот миг до нее долетел тонкий звук, похожий на комариный звон. Правой рукой Зина крепче прижала к глазам бинокль, а левой, будто козырьком, прикрыла его сверху.
Купаясь в солнечных лучах, с северо-запада, из-за гор, шел самолет. Собственно, самолета Зина не видела. Даже в окуляре мощного полевого бинокля ее глаз фиксировал только тоненькую темную полоску, которая почти незаметно передвигалась в красноватом потоке лучей.
Девушка смахнула набежавшие слезы и опять припала к биноклю. Шум мотора приближался, густел. Далекий самолетик постепенно увеличивался. В воображении Зины мгновенно промчались силуэты, какие она знала. Нет, это не «мессер» — размах крыльев больше. Непохож и на Ю-87, у которого издали видно неубирающееся шасси, ни на «хейнкель», ни на Ю-88.
И вдруг мозг обожгла догадка. Зина схватила трубку телефона, связанного напрямик с зенитной батареей. Теперь судьбу промыслов, которые охранялись воинами ПВО, решали доли секунды. Первым долгом предупредить зенитчиков!
— Воздух! «Фокке-вульф курьер»! Курс сто двадцать. Высота восемь тысяч…
Самолет нырнул в большое облако и скрылся с глаз.
Но сигнал Зины уже был принят.
Из землянки на голос наблюдателя выбежала Давыдова.
— Где самолет?
— Ушел в облака. «Фокке-вульф курьер».
— Как ты определила, что «фокке-вульф»? — забеспокоилась Давыдова.
— Очень большие крылья, посредине будто пять кругов: кабина и четыре мотора.
Самолет больше не выходил из-за облаков. Прошло еще несколько минут. На посту слышали, что шум моторов отдалился правее, в направлении промыслов. «Как раз на батарею выйдет», — подумала Зина и вызвала ротный пост.
На ротном посту сам Лаврик принял донесение. Через минуту он допрашивал по телефону Давыдову.
— Где самолет? Вы его видите? Нет? А слышите? Это одна Чайка определила, что «фокке-вульф»? А вы сами не видели? Дайте Чайке трубку!..
И будто в ответ на закравшееся сомнение справа, за холмами, захлопали зенитки.
— «Фокке-вульф курьер», товарищ седьмой, — взяв трубку, сказала Зина. — Так точно. Нет, не ошиблась.
Воздушная тревога, объявленная Чайкой, мгновенно подняла зенитчиков на ноги.
Подступы к нефтяному промыслу с той стороны, откуда вторгся в воздушный простор чужой самолет, прикрывала одна батарея. Ее огневая позиция, замаскированная между холмами, считалась наиболее ответственной. На предыдущей дислокации этим пушкарям не очень везло. В течение двух месяцев противник почти не появлялся над мостом через Южный Буг, где стояла батарея, и солдаты тренировались на условных самолетах. Тип этих «самолетов», их курс, высота полностью зависели от фантазии командира. И хотя в небе было пусто, батарейцы днем и ночью «стреляли», будто над ними тучей висела вражеская авиация.
Мечтой командира было достичь дружной, слаженной работы орудийных расчетов, чтобы одним- единым залпом сбивать вражеский самолет. К сожалению, пока это была только мечта, и многие солдаты с горькой иронией говорили: «Эх, служба наша ПВО — верно сказано: «Пока война, отдохнем». Да и как не переживать, если у некоторых «девчачьих» батарей на счету больше сбитых самолетов, чем у них! Однако, выполняя приказ командира, они хоть и ворчали, но быстро вычисляли данные для стрельбы и старательно прицеливались в чистое небо.
Все это не прошло даром. Теперь по сигналу «Воздух» орудийные расчеты приготовились к бою. Мгновенно заняли места у прицельных приборов наводчики, приготовились дальномерщики, быстро набросили ключи на головки снарядов трубочные, готовые по команде мигом изменить установку.
Вот из-за туч в розовато-синий простор предвечернего неба вынырнул самолет-нарушитель.
«Опытный! — сразу определил командир батареи, понимая, что пилот хочет воспользоваться слепящими лучами солнца и пройти незамеченным. — Не зря такую громадину ведет…»
Но что это? Офицеру показалось, что в небе не немецкий самолет. А чей же? Зрительная память, натренированная на рисованных силуэтах, подсказала ему, что самолет похож на «боинг», так называемую «летающую крепость». Но если это бомбардировщик союзников, то почему он появился здесь, недалеко от промыслов, и почему вносовцы объявили «Воздух»? Все эти соображения вихрем пронеслись в голове командира батареи. Тем временем самолет снова нырнул в розовое море облаков. Впереди у него, если он не изменит курса, есть еще одно «окошко». Что же делать?
Раздумывать было некогда. «А может, я ошибаюсь? Ведь вносовцы распознали раньше меня, что это враг. И идет он, как враг, украдкой, из-под солнца, прячется за тучами…»
Шум моторов усиливался. Самолет приближался к «окошку». Командир батареи сделал поправку в данных, сообщенных дальномерщиками, и, как только освещенный солнцем силуэт вынырнул из-за тучи, грянул дружный залп.
Самолет еще некоторое время держался в воздухе и, сохраняя прежний курс, снова нырнул в облака. Но через минуту он вынырнул и начал медленно, а потом все быстрее и быстрее падать. Командир батареи успел увидеть маленькие слепящие блестки возле него — возможно, в потоке лучей заиграл шелк парашютов, — и самолет, оставляя за собой длинный хвост дыма, потянул к земле, будто пикируя на цель.
В ответ на артиллерийский залп, эхо которого еще не утихло в окрестных горах, далеко от батареи
