— Местами. Город моего отца расположен недалеко от таких гор.
— Ну, — сказала Катса, — мне они ни о чем не напомнили, потому что я никогда не видела ничего подобного. Да и едва могу поверить, что вижу их сейчас.
Этим вечером им не нужно было ни разбивать лагерь, ни охотиться. Ужин приготовила и подала грубовато-дружелюбная жена хозяина, которую, казалось, ничуть не волновали их разноцветные глаза. Зато очень интересовало все, что они видели, и все, кого встретили по дороге. В столовой жарко пылал большой каменный очаг. Они ели горячее мясо, горячие овощи, горячий хлеб, и вся комната была в их распоряжении, у них были стулья и стол, тарелки и ложки. После еды их ждала горячая ванна, а потом — теплая постель, мягче которой Катса никогда не видела — по крайней мере, ей так показалось. Это была настоящая роскошь, и они наслаждались ею как следует, потому что знали — им еще долго не видать подобного уюта.
Захватив с собой собранный хозяйкой сверток с провизией и холодную воду из колодца на постоялом дворе, путники выехали еще прежде, чем солнечные лучи показались из-за гор. Большинство своих вещей — те, что не оставили вместе с лошадьми, — они теперь несли на себе. В их распоряжении был один лук и один колчан со стрелами, и Катса, как лучший стрелок, несла их за спиной. Мечи они не взяли, но у каждого осталось по кинжалу и ножу, а еще одеяла, немного одежды, деньги, снадобья, карты и список союзников Совета.
Небо, навстречу которому они теперь поднимались, стало багровым, а потом розово-оранжевым. На горной тропе угадывались чужие следы — остывшие костры, отпечатки сапог в грязи. Кое-где для удобства путешественников стояли небольшие хижины без мебели, но оборудованные грубыми, практичными очагами. Они были построены в стародавние времена совместными усилиями Сандера, Истилла и Монси, в те дни, когда королевства еще заботились о безопасности путешественников, пересекавших границы.
— Если в горах тебя застанет метель, крыша и четыре стены могут спасти жизнь, — сказал По.
— Тебя когда-нибудь заставала метель в горах?
— Однажды, меня и моего брата Сильверна. Мы были в горах, и буря заслала нас врасплох. Нам повезло наткнуться на хижину дровосеков — если бы не это, мы, скорее всего, не выжили бы. Мы оказались в ловушке на четыре дня, и все эти четыре дня ничего не ели, кроме хлеба и яблок, которые принесли с собой, и снега. Мама почти решила, что мы пропали навсегда.
— Который из твоих братьев — Сильверн?
— Пятый сын моего отца.
— Жалко, что ты не чувствовал тогда животных, как сейчас, иначе вышел бы и добыл крота или белку.
— И потерялся бы по дороге обратно, — добавил он. — Или так, или вернулся бы к брату, который, скорее всего, счел бы ужасно подозрительным, что я могу охотиться в метель.
Земля и трава под ногами иногда расступались, давая место камню, а вершины гор маячили далеко впереди. Вырваться из леса, карабкаться вверх, двигаться со всей возможной скоростью было приятно. С огромного, чистого неба в лицо сияло солнце, легкие наполнял свежий воздух. Катса была довольна.
— Почему ты никогда не рассказывал о своем Даре братьям?
— Моя мать запретила, еще когда, я был ребенком, строго-настрого запретила им рассказывать.
Было очень тяжело скрывать это от них — особенно от Сильверна и Ская, который ближе всех ко мне по возрасту. Но теперь, когда я знаю, что за люди — мои братья, я вижу, что мама была права.
— Почему? Им нельзя доверять?
— Чаще всего можно. Но они все полны амбиций, Катса, каждый старается обойти другого и выслужиться перед отцом. Сейчас я не представляю для них никакой угрозы, потому что я — младший сын и не рвусь к власти. И они уважают меня, потому что знают: чтобы победить меня в бою, им придется напасть вшестером. Но если они узнают правду о моем Даре, то попытаются меня использовать — просто не удержатся.
— Но ты ведь этого не позволишь.
— Нет, но тогда они обидятся, и я не уверен, что один из них не поддастся искушению рассказать жене или советнику. В конце концов, отец узнает… И все рухнет.
Они остановились у тоненького ручейка. Катса выпила воды и умылась.
— У тебя очень предусмотрительная мать.
— Больше всего она боялась, что узнает отец. — По опустил в воду фляжку. — Он хороший отец. Но королем быть трудно. Короля всеми способами пытаются лишить власти. Я был бы для него слишком полезен. Он не смог бы противостоять искушению использовать меня, просто не смог бы. А этого моя мать боялась больше всего.
— Неужели он никогда не желал твоей помощи как воина?
— Конечно, и я ему помогал. Не так, как ты помогала своему дяде, — отец не такой, как Ранда. Но мама боялась, что ему понадобится мой разум. Она хотела, чтобы мой разум принадлежал только мне, а не королю.
Катсе показалось неправильным, что матери приходится защищать ребенка от его отца. Но она мало знала о матерях и отцах. У нее не было ни того, ни другого, и они не могли защитить ее от власти Ранды. Наверное, угроза все-таки не в отцах, а в королях.
— А дедушка был согласен с тем, что никто не должен знать о твоем Даре?
— Да, был.
— А твой отец очень рассердится, если узнает правду теперь?
— Он страшно разгневается и на меня, и на маму, и на дедушку. И он, и братья будут в ярости. Что ж, справедливо — мы пошли на ужасный обман, Катса.
— У вас не было выбора.
— Все равно. Такое сложно простить.
Катса поднялась на кучу камней и остановилась, чтобы осмотреться. Казалось, они ничуть не приблизились к вершинам, встающим впереди. И только оглядываясь назад, на лес далеко внизу, можно было понять, как долго они двигались, да еще по холоду. Она поправила сумки и снова ступила на тропу.
И тут мысль о королевах, защищающих детей от королей, засветилась глубоко в ее сознании.
«По. У Лека есть дочь».
— Да, Биттерблу. Ей десять лет.
«Биттерблу может быть замешана в этом странном деле. Если Лек пытался как-то ей навредить, было бы ясно, почему королева Ашен прячется вместе с ней».
По остановился как вкопанный и с тревогой оглянулся на нее.
— Если ему доставляет удовольствие резать животных, страшно подумать, что он может сделать со своей дочерью.
Кошмарный вопрос зловеще повис в воздухе между ними. Катса вдруг вспомнила о двух погибших девочках.
— Давай будем надеяться, что ты ошибаешься, — сказал По, держась рукой за живот — ему стало нехорошо.
— Давай пойдем быстрее, — сказала Катса, — на случай, если я права.
Дальше оба почти побежали по тропе вверх, через горы, которые скрывали от них Монси и пока еще неизвестную правду.
На следующее утро они проснулись на полу в пыльной хижине. Костер давно потух, и в щель под дверью сочился морозный воздух. Когда Катса и По отправились в путь, застывшие звезды начали оттаивать и по горизонту разлился свет. Путь становился все круче и каменистее. Скорость, с которой они двигались, кое-как спасала от холода, которого Катса не чувствовала, но на который жаловался окоченевший По.
— Я думал о том, как мы появимся при дворе Лека, — заговорил По, перелезая с одного камня на другой и прыгая с того на третий.
— И что надумал?
— Ну, наверное, стоит проверить наши подозрения до встречи с ним.
