Стихотворения и поэмы

6. Слуга царю, отец солдатам

Губернатор фон Валь из старинных
                                               остзейских дворян.
Не в диковинку это: от Минихов и до Биронов
Было благоугодно народолюбимым царям
Вверить «русских баранов» опеке
                                                немецких баронов.
Генерал не бурбон: он смеясь соблюдает посты,
Обожает рояль, вечерами читает Бальзака,
Но сегодня он скачет по улицам Вильны
                                                                    пустым,
На донском жеребце, во глава полусотни
                                                                    казаков.
«Сход еврейских рабочих, — ему донесли
                                                                филера, —
Порешил учинить демонстрацию первого мая».
«В Вильне будет спокойно!» — сказал генерал.
                                                                   И с утра
Заметался по городу, тысячу мер принимая.
Все поставлено на ноги! Он далеко не сопляк:
Сотня городовых, искушенных в делах
                                                                мордобоя,
Двести дворников.
                                 Ах, как сияет медалями блях
В ослепительных фартуках полчище это рябое!
«В Вильне будет спокойно!».
                                     И вдруг под копыта коня,
В крючковатых руках седоватую голову
                                                                  спрятав,
Полетел человек. И, казаков крестом осеня,
Закричал вдохновенно:
                                  «Ура, государь-император!»
Губернатора дернуло: он не боится «браво»,
Но не слишком привык к демонстрациям
                                                               этого рода.
«Адъютант Дивильковский! Скорей догоните
                                                                            его
И узнайте-ка, кто он такой:
                                              патриот из народа?»
Адъютант возвратился и на генеральское:
                                                                       «Ну?»
Адъютант кашлянул, адъютант усмехнулся
                                                                смущенно
И негромко ответил, почтительнейше козырнув:
«Сумасшедший. Сбежал из лечебницы
                                                        умалишенных».
Начинает темнеть. Губернатор окончил парад.
«В Вильне будет спокойно!».
                                  Он вынул часы из кармана:
Ровно восемь часов. Генерал отбывает в театр
С облегченной душой безмятежно смотреть
                                                              Зудермана.
И тогда на Немецкую улицу вышла толпа.
Молодой паренек из-за пазухи флаг вынимает.
Флаг плывет над толпою.
                                    Ночной ветерок затрепал
На полотнище надпись: «Да здравствует
                                                          Первое мая!»
Кто-то поднял обернутые кумачом фонари,
Неокрепшим баском «Варшавянку» запел
                                                          знаменосец…
«Бей!» Накинулись дворники,
                                   пристав метнулся: «Бери!»
Сколько свернутых скул и расшибленных
                                               в кровь переносиц!
Через десять минут не осталось следа от толпы
Предержащие власти вполне одержали победу
…Только «пленных» в тюрьму волокут
                                                 с упоеньем тупым:
Молодого еврея, торговку, замшелого деда.
Демонстрант, оглушенный дубинкой,
                                             в крови, чуть живой,
Как под корень подпиленный дуб,
                                             начинает клониться,
Да еще знаменосца с разрубленною головой
Двое дюжих жандармов везут на пролетке
                                                            в больницу.
А в театре антракт.
                                Губернатор допил лимонад,
Перекинулся взглядом с хорошенькой смуглой
                                                             плутовкой,
Но нежданно над креслами
                                          и над балконами, над
Головами партера — с галерки слетают
                                                               листовки.
Вот одна из листовок, как голубь,
                                                    крылом заиграв,
Шелестящая, белая, маленькая и прямая —
Прямо в ложу летит. И расправил ее генерал,
И прочел заголовок:
                              «Да здравствует Первое мая!»