Он начал отбивать пальцами дробь на коленях.
– Не прямое.
– Но косвенно касается ее?
Он не ответил.
– Вы хотите получить от меня обет молчания, но сами не поступаетесь и словом. Вы, должно быть, работаете на правительство?
Молчание. Он изучает рисунок моего персидского ковра.
– Если это компрометирует Кэсси, – продолжал я, – я не могу обещать ничего.
– Вы ошибаетесь. – Он еще раз покачал головой. – Если бы вы действительно заботились о ней, то не мешали бы мне.
– Что так?
– Я могу помочь и ей.
– Вы очень заботливый человек, правда?
Он пожал плечами.
– Если вы в состоянии прекратить издевательства над ребенком, то почему не делаете этого?
Он перестал барабанить по коленям и соединил указательные пальцы.
– Я не говорил, что всемогущ. Но я могу быть полезен. Ведь вы до сего времени еще ничего не достигли, так ведь?
Прежде чем я успел ответить, он подскочил с места и направился в кухню. Вернулся с Майло, который нес три чашки кофе.
Взяв себе одну, Майло поставил две другие на кофейный столик и уселся на другом конце дивана. Наши взгляды встретились. Он слегка кивнул головой. Намек на извинение.
Хененгард снова уселся в кресло, но только не в то, с которого только что встал. Ни он, ни я не прикоснулись к кофе.
– Скоол[58], – проговорил Майло и отпил из чашки.
– Ну и что теперь? – спросил я.
– А-а, у него не очень хорошо получается насчет очарования, – догадался Майло. – Но, должно быть, он сможет сделать то, что обещает.
Хененгард повернулся к полицейскому и свирепо посмотрел на него.
Майло скрестил ноги и продолжал потягивать кофе.
– Ты здесь без принуждения, а? – поинтересовался я.
Майло ответил:
– Все относительно, – и обратился к Хененгарду: – Перестань играть в детские игры агента ФБР и сообщи человеку хотя бы некоторые сведения.
Хененгард еще секунду посверкал на него глазами. Повернулся ко мне. Посмотрел на свою чашку кофе. Коснулся усов.
– Эта ваша теория, – начал он, обращаясь ко мне, – насчет того, что Чарльз Джонс и Джордж Пламб губят больницу – с кем вы ее обсуждали?
– Это не моя теория. Все служащие клиники считают, что администрация губит ее.
– Да, но все служащие не заходят так далеко, как вы. С кем еще вы разговаривали, кроме Луиса Б. Сестера?
Я скрыл мое удивление и испуг.
– Лу не замешан в этом деле.
Хененгард слегка улыбнулся:
– К сожалению, замешан, доктор. Человек его положения, с его связями в финансовом мире, мог оказаться для меня сложной проблемой. К счастью, он готов к сотрудничеству. В данный момент встречается с одним из моих коллег у себя в Орегоне. Мой коллега говорит, что состояние мистера Сестера весьма обширно. – Широкая улыбка. – Не беспокойтесь, доктор. Мы применяем тиски для пальцев только в крайнем случае.
Майло поставил свою чашку на стол.
– Почему бы тебе не перейти прямо к делу, парень?
Улыбка Хененгарда исчезла. Он выпрямился в кресле и посмотрел на Майло.
Безмолвный пристальный взгляд.
Майло взглянул на мужчину с раздражением и отпил кофе.
Хененгард немного выждал, прежде чем вновь повернуться ко мне.
– Говорили ли вы с кем-нибудь еще, кроме мистера Сестера? Не считая вашей приятельницы, мисс... э- э... Кастанья. Не волнуйтесь, доктор, из того, что мне известно о ней, я могу судить, что она едва ли сообщит об этом деле в «Уолл-стрит джорнэл».
– Какого черта вам нужно? – взорвался я.
– Имена всех тех, кого вы подключили к своей игре воображения. Особенно людей с деловыми связями или имеющих основания быть недовольными Джонсом и Пламбом.
Я взглянул на Майло. Он кивнул, хотя и не выглядел особенно радостным.
– Еще только один человек, – сказал я. – Врач, который когда-то работал в Западной педиатрической. Теперь он живет во Флориде. Но я не сказал ему ничего, о чем бы он уже сам не знал, и мы не вдавались в детали.
– Доктор Линч, – заключил Хененгард.
Я выругался.
– Чем вы занимаетесь? Прослушиваете мой телефон?
– Нет, в этом не было необходимости. Время от времени мы созваниваемся с доктором Линчем. Делаем это уже в течение некоторого времени.
– Он навел вас на здешние дела?
– Давайте не будем отвлекаться, доктор Делавэр. Главное то, что вы мне сказали о разговоре с ним. Это хорошо. Откровенность, вызывающая восхищение. Мне также нравится ваш метод, с каким вы подошли к делу. Моральные дилеммы имеют для вас значение, а мне не слишком часто приходится сталкиваться с подобным. Поэтому сейчас я доверяю вам больше, чем когда входил в вашу квартиру, а это хорошо для нас обоих.
– Ах, как трогательно, – проворчал я. – И какова будет моя награда? Дозволение узнать ваше настоящее имя?
– Нет, сотрудничество. Может быть, мы будем взаимно полезны. Для Кэсси Джонс.
– Как вы собираетесь помочь ей?
Он скрестил руки на своей похожей на барабан груди.
– Ваша теория, теория всех служащих, весьма привлекательна. Для одночасовой передачи на телевидении. Жадные капиталисты высасывают кровь из любимого учреждения; хорошие парни приходят и наводят порядок; далее следует реклама.
– Кто же в нашем случае эти самые хорошие парни?
Он прижал ладонь к груди.
– Вы обижаете меня, доктор.
– Кто вы? Агент ФБР?
– Другой набор букв – они для вас ничего не значат. Давайте вернемся к вашей теории, привлекательной, но ошибочной. Помните ли вы первую реакцию Сестера, когда вы развернули ее перед ним?
– Он сказал, что это неправдоподобно.
– Почему?
– Потому что Чак Джонс всегда был созидателем, а не разрушителем.
– А-а.
– Но затем он проверил «трудовую биографию» Пламба и обнаружил, что компании, с которыми Пламб был связан, имели интересную тенденцию – все они существовали недолго. Так что, возможно, Джонс изменил свой стиль и теперь намерен применять тактику огня и меча.
– Тактика огня и меча – это стиль Пламба, – возразил Хененгард. – Это длинная история создания
