— В витрине? — повысила она голос.
— О, это не тот магазин, где недавно разбили витрину? — невинно спросил Лайонел.
— Прошлой ночью, — уточнил Картер.
— Неудивительно. Интерьер витрины словно подстрекает на преступные действия. — Битси поджала губы.
— А как вы узнали, что это была та самая витрина? — сузила глаза Ева. — Картер не говорил, о какой витрине идет речь.
— Нет, я не знала. — Внезапно на лице Битси отразились все ее семьдесят два года. Теперь ее плечи поникли и не могли служить опорой для высоких моральных устоев.
— Это была витрина моего магазина, — тихо произнесла Ева.
— О! — Простое восклицание стало свидетельством ложного шага Битси. Несколько крошек от яйца упали на лацкан ее жакета, дрожащей рукой она стряхнула их.
— Вот, думаю, вам это понадобится. — Ева протянула салфетку.
— Я поговорю с ней с глазу на глаз, — шепнул Картер Еве, когда они садились за стол.
Ева повесила шаль на спинку стула и взяла программку вечера, лежащую рядом с бокалом вина.
— Что это за фонд «Загадка», за который сегодня вручают награду? Я никогда о нем не слышала.
Казалось, Картер увлекся раскладыванием салфетки на коленях.
— О, какой-то местный фонд, и управляет им эксцентрик-затворник.
— Надо же. — Заинтересовавшись, Ева продолжала читать. В программке значилось имя Симоны в качестве человека, принимающего награду этого фонда.
Оглянувшись вокруг, Ева увидела чету Даниджеров, сидящую за столом около входа. Она заметила, как Симона, посмотрев в их направлении, толкнула мужа в бок и что-то зашептала ему на ухо. Ева почувствовала смущение и, наклонившись к Картеру, спросила:
— У меня тоже крошки от яиц на губах?
— Нет, думаю, они все остались в уголках рта Битси Баттерфилд. Но если ты желаешь, я могу оставить на твоих губах нечто иное.
— Ты со мной флиртуешь? — Ева откинулась на спинку стула.
— Я флиртую с тобой с тех самых пор, как вошел в зал. А если ты заметила это только сейчас, то моя техника обольщения оставляет желать лучшего. — Ева энергично затрясла головой в знак отрицания, и Картер лукаво улыбнулся. — Ну, теперь, когда мы выяснили, что я абсолютно неотразим, пришло время воспользоваться моментом и удрать отсюда.
— Не думаю, что было бы вежливо уйти. — Ева потыкала вилкой салат. — Сейчас начнут церемонию награждения, а она не занимает много времени.
— Церемонии награждения всегда затянуты. — Картер взял ее за руку. — Если тебе интересно мое мнение, то я предпочел бы уйти прямо сейчас, прежде чем этот салат коснется твоих губ. У меня есть несколько идей, как лучше использовать твои губы.
Его предложение звучало крайне неприлично, но тон, каким оно было произнесено, вызвал в ней горячее желание.
— У тебя привычка говорить подобные вещи женщинам?
— Нет. Вообще-то я человек скромный. Кажется, ты разбудила во мне дремлющего жиголо.
— Жиголо? Вот этого никогда бы про тебя не сказала.
Ева внимательно посмотрела на Картера. Он — необыкновенный, и искренность делает его еще более привлекательным. Так хочет ли она оставаться, слушать скучные речи и давиться невкусной едой?
— Если мы собираемся уйти раньше времени, нам понадобится хороший предлог.
Картер отобрал у нее вилку и положил ее руку на свое колено.
— Мы можем сказать, что нам необходимо удрать, — предложил он.
Ева подождала, пока туман вожделения немного рассеется.
— И какая нужда гонит нас прочь? То, что спрятано под одеждой?
— Интересно. — Картер провел пальцем по ее ладони.
— Послушай, это неразумно.
— Ничего не знаю.
Их пальцы сплелись, и Ева восторженно вздохнула. Не хватало еще впасть в экстаз.
— Когда ты держишь мою руку в своей, очень трудно мыслить ясно.
— Прекрасно.
— Так ты обычно ведешь расследование?
— На самом деле ты поставила меня перед профессиональной и нравственной дилеммой. — Картер потянул ее руку к себе и нежно поцеловал пальцы девушки.
— Знаешь, — возбужденно прошептала Ева, — возможно, я та, кому просто необходима мануальная терапия.
— Это означает «да». — Картер улыбнулся. — Ну вот, я чувствую, как мой пейджер вибрирует в кармане. — Он откинул полы смокинга, вытащил пейджер и с озабоченным видом принялся «читать» сообщение. — Я не имею права игнорировать данную информацию, — громко объявил он и наклонился к своей соседке: — Убедительно?
— Ты прирожденный актер, — прошептала она. — И что теперь?
— Я извинюсь, затем дам знать Симоне и Теду, что мы уходим, и все — вперед.
Он именно так и сделал. Конечно, брови Симоны взметнулись вверх. Уж кого-кого, а ее дешевыми трюками не проведешь.
— Я думаю, она не поверила, — сказала Ева, пока они пробирались к дверям.
— Тебя это заботит?
— Нет. — Ее тело трепетало.
Они направились в рощу, стараясь не нарушать тишину ночи и не причинять вреда ни кустам, ни себе.
С жаром Ева провела руками по сильной мужской спине и закинула ногу ему на бедро — иногда иметь платье с таким большим разрезом очень удобно. Она уткнулась ему в шею, вдыхая пьянящий аромат кожи.
Картер приподнял ее лицо, и в слабом сиянии луны Ева увидела, какими огромными и угольно-черными стали его зрачки.
— И меня тоже не заботит, — прохрипел он и прижался к ее губам.
Она ощутила вкус вина и страсти и больше не могла сопротивляться. Ее язык жадно исследовал его рот. Ева и не предполагала, что можно так целоваться. Какой мужчина! Она прижалась к сильному телу.
— У тебя что-то лежит в кармане или ты просто рад меня видеть? — рассмеялась она ему на ухо.
Картер ухмыльнулся и крепче притянул девушку к себе.
— Назовем это моей личной церемонией награждения. Может, нам стоит переместиться в более уютное местечко?
— К тебе или ко мне? — отозвалась Ева, а про себя запоздало подумала: а нужен ли ей этот быстротечный роман?
— Почему бы нам не поехать к тебе, тем более мы оба знаем дорогу.
Ева закусила нижнюю губу. Не стоит игнорировать очевидные факты: она хочет Картера, но не знает, насколько далеко готова зайти.
— Что ты сказал насчет места, куда нам стоит направиться? — Она подождала секунду. — Только я ничего не обещаю.
— А я ничего и не прошу. — Сама мысль об обещаниях пугала его, но в первый раз за долгое время Моран действительно почувствовал, как дрогнуло сердце. Он уже успел отвыкнуть от любовного волнения.
Ева взглянула ему в глаза и увидела в них желание и… необыкновенную честность. Удивительное сочетание.
— Мы лишь следуем своим чувствам, не так ли?
