Настучал и накричал?
– Больно клюнул и в душу плюнул.
– Неплохо, – оценил он.
– Ты, безусловно, уже слышал про этот порочный альянс… – начал было я.
– Если ты имеешь в виду нас и определенную даму-репортера, то да, слышал. Мы будем держать ее в курсе ровно настолько, чтобы она думала, что она в курсе, но на самом деле…
Я поднял вверх оба больших пальца.
– Она не должна знать ничего.
– Вот именно.
Увидев в трех метрах перед собой свой стол, я слегка приуныл. Целая свалка всевозможных бумаг: файлы папки, какие-то записки на липучках, календарные планы протоколы допросов, фотографии. Но ничего здесь не стоил внимания, не вело к долгожданному моменту, когда –
Все, что я видел, было безмолвной кипой, которую я уже десять раз перерыл в шести разных направлениях. Если я снова усядусь перед ней, она меня просто засосет, Я как вкопанный остановился посреди комнаты.
– Карсон? – окликнул Гарри. – С тобой все в порядке!
– Мне нужно увидеть море, – сказал я.
Через пятнадцать минут мы были уже на дамбе, и здесь я почувствовал себя, намного лучше. Эта узкая полоска земли, пересекающая бухту, соединяла округа Болдуин и Мобил. В более широких ее местах, как правило, располагаются лагерями рыбаки, ловцы крабов, продавцы, торгующие наживкой. Вдоль узкой дороги, вперемежку с ветхими хижинами, стояли припаркованные автомобили, в основном пикапы или «универсалы». Их хозяева, чаще старики или чернокожие, обосновавшись на раскладных стульях с удочкой в руке, часами ожидали своей рыбацкой удачи. Некоторые рыбачат здесь целыми семьями, проживая, так сказать, свою жизнь на воде.
Высота дамбы лишь незначительно превышала уровень воды, поэтому ее частенько затапливало. На несколько дней дамба становилась пристанищем для небольших камбал и шустрых крабов. Когда вода отступала, сушу снова захватывали люди. Время от времени из вод бухты выходят здоровенные аллигаторы с намерением прогуляться по тротуару. Движение машин замедляется или вообще прекращается, пока управление шерифа не пришлет кого-нибудь, чтобы сдвинуть старого зубастика с проезжей части. Обожаю такие моменты.
Практически параллельно дамбе проходит трасса Бэйуэй – поднятый над водой путепровод на сваях, построенный для обеспечения максимально быстрого перемещения людей и грузов в Мобил и из Мобила. Никаких приливов, никаких крокодилов, никаких рыбаков. Я езжу по Бэйуэй, только когда очень спешу или когда дамба закрыта. Но это совершенно бездушное творение разума и рук человеческих меня лишь изредка выручает и никогда не радует.
Гарри остановил машину позади старого драндулета, либо брошенного, либо ожидающего большого ремонта. Метрах в десяти перед нами, у самой кромки берега, рос тростник, который приводили в легкое волнение небольшие накаты воды. В сотне метров от берега двое краболовов проверяли свои ловушки, вытаскивая прямоугольные корзины на поверхность. Они методично следовали схеме, которая привела меня в восторг, – проверили ловушку, сделали по нескольку глотков пива из бутылок, перешли к следующей.
Мы с Гарри наблюдали за ними, прислонившись к боку нашего автомобиля и попивая купленный в магазинчике по дороге кофе. Солнце поднималось все выше, и поверхность воды буквально слепила игравшими на ней бликами.
– Мне просто нужно было убраться подальше от нашего шефа и от моего стола, брат, – словно оправдываясь, произнес я. – Да и все эти кровожадные подробности меня уже задолбали.
Гарри задумчиво отхлебывал из своего стаканчика изучая бампер брошенной развалюхи, сплошь обклеенный стакерами: «Я нахожусь по пути на Небеса», «Иисус – наш спаситель», «Читай свою Библию».
– Обдери все для меня до уровня информативности бамперных стикеров, Карс, – сказал он, указывая на драндулет. – Как у этой вот штуки.
– Что сделать?
– Опусти все подробности и с помощью минимального количества слов расскажи, что происходит.
Я на мгновение задумался.
– В период с 1970 по 72-й Марсден Гекскамп жестоко убивает полдюжины людей. Он называет этот процесс «искусством финального момента», потому что создает на его основе коллекцию картин и рисунков. Теперь быстро переносимся в наши дни, примерно недели на две назад. Человек по имени Рубин Койл…
– Здоровенный же у тебя получается бампер, – прервал меня Гарри. – Редактируй текст.
Я мысленно внес купюры в свой и без того куцый рассказ.
– Две недели назад посредник Койл получает по почте картинку. И исчезает.
– Неплохо, – похвалил Гарри. – Теперь пять дней назад…
– Убита Мари Гилбо. Картинка послана по почте и ей.
Гарри щелчком сбил крышку со следующего стаканчика кофе, всыпал в него три пакетика сахара, два – сливок и размешал все это мизинцем.
– Картинки, возможно, созданы тем же художником, который убил полдюжины людей тридцать лет тому. Продолжай.
– Мари Гилбо закапывают.
Гарри стряхнул с пальца капельки кофе и облизал его.
– Теперь мы подходим к тому, что…
– Мари Гилбо выкапывают. Привозят в «Уютные хижины».
Гарри сделал глоток, следя за тем, как краболовы опускают под воду трос.
– Знаешь, Карсон, если отсечь все малозначительные детали, остается, по-моему, только один вопиющий момент.
– Да, – согласился я. – Эта эксгумация.
Гарри скрестил руки на груди, в раздумьях покачивая головой.
– И все это каким-то образом связано с тем, что было нарисовано тридцать лет назад парнем, который не мог контролировать собственный кишечник.
– Похоже, что так.
Гарри присел, сорвал травинку и, отбросив ее в сторону, рассмеялся немыслимо высокой трелью.
– Знаешь, Карсон, если не принимать во внимание трупы, все это можно было бы расценить как дурацкую шутку. Давай-ка поедем и взглянем на кое-какие бумаги.
Глава 23
Где-то в изголовье кровати зазвонил телефон. Я посмотрел на часы – 4:24 утра. Потянувшись в темноте за трубкой, я уронил ее и, с трудом нащупав на полу, промычал в телефон:
– Р-р-р-йдр.
– Холодной водой, – ответила трубка.
– Что-о?
– Плесните в лицо холодной водой, ершик. Сделайте это и возвращайтесь к телефону.
Я поковылял к умывальнику на кухне и плеснул в лицо воды. Она была теплой, поскольку водопровод на острове Дофин проложен неглубоко и неумолимая жара добиралась даже до него. Тем не менее поход к умывальнику и обратно в какой-то степени возобновил кровообращение в моем мозгу. Усевшись на кровать, я взял трубку.
– Денбери, если это ваша очередная шуточка…
– Кто такая Хейди Уикки?
Я вяло порылся в своей дезорганизованной на данный момент памяти; это имя мне ничего не говорила.
– Я не знаю никакой Хейди Уикки.
