– Чего боишься? – спросил Фердинанд.
– Те-те-те-те-те-тебя, – дрожащим голоском ответил заяц.
– Не бойся, я тебе ничего не сделаю.
– А зачем тогда ру-ру-ружьё? – спросил заяц, и его дрожь передалась можжевельнику, из чего можно было заключить, что за дрожащим кустом притаился дрожащий заяц.
– Дали мне, вот я и взял, – пояснил Фердинанд. – А стрелять из него я не буду.
– П-п-п-п-правда? – допытывался заяц.
– П-п-п-п-правда! – ответил Фердинанд, передразнивая зайца.
Того это настолько ободрило, что он высунул из-за можжевельника кончики своих длинных усов.
– Ты од-д-д-дин?
– О-д-д-дин, – ответил Фердинанд. – А в общем-то, перестань валять дурака и говори нормально, ладно?
– Ла-ла-ла-ладно, – согласился заяц.
– Как твоя фамилия?
– Быстрицкий.
– А зовут как?
– Кицек.
– Это что, уменьшительное имя?
– Понятия не имею, – ответил заяц. – Меня с детства зовут Кицеком, так уж и повелось.
– Бывает, – заметил Фердинанд. – А моя фамилия Великолепный, а зовут Фердинанд.
– Очень приятно, – отозвался Кицек Быстрицкий, качнув за кустом длинными ушами.
– Мне тоже очень приятно, – сказал на это Фердинанд, – но было б ещё приятней, если бы ты всё-таки вылез из-за куста.
Кицек одним прыжком очутился рядом с Фердинандом.
– А ты большой, – заметил Фердинанд, посмотрев с одобрением на зайца.
– Я самый большой заяц в округе, – с гордостью сообщил Кицек. – Меня здесь зайцы все слушаются.
– Вот и отлично, – обрадовался Фердинанд. – Немедленно предупреди зайцев, чтоб до восьми вечера не ходили в капустный рай.
– А что такое 'капустный рай'? – спросил удивлённый Кицек.
– Капустный рай, ты, капустная кочерыжка, – это то самое, что ты видишь перед собой, – пояснил Фердинанд, указывая сквозь просвет в ветвях на поле, засаженное капустой.
– На нашем языке это называется 'столовая', – ответил Кицек.
– Пусть будет столовая, – не стал спорить Фердинанд. – Надо предупредить, чтоб ни один заяц не приходил в столовую сегодня до восьми часов вечера, понятно?
– Понятно. А почему?
– Потому что будут стрелять.
– Кто?
– Другие охотники.
– Ага! Тогда я побежал! – воскликнул Ки-цек и помчался сквозь кусты с поразительной быстротой – не зря, видно, носил он свою фамилию.
Минуты через три он уже вернулся.
– Всё в порядке! – заявил, тяжело дыша, Кицек. – Ни один заяц не придёт в столовую до восьми. Каким только образом мы узнаем, что время уже прошло?
– Об этом можно узнать, посмотрев на часы, – объяснил Фердинанд.
– А часы у тебя есть? – спросил Кицек.
– Нету, – чистосердечно признался Фердинанд. – Но ведь, я думаю, у кого-нибудь из зайцев часы найдутся?
– Часов ни у кого нет, – упавшим голосом проговорил Кицек.
– Тогда всё погибло! – буркнул Фердинанд.
– Что ж теперь будет? – спросил убитый горем Кицек.
– Минуточку… – ответил Фердинанд и глубоко задумался.
Думал он, думал, а потом вдруг ни с того ни с сего спросил:
– Есть тут в округе башня?
– Какая башня?
– Всё равно какая, – пояснил Фердинанд. – Пусть будет колокольня, пожарная каланча или башня на ратуше…
– А зачем тебе башня?
– 'Зачем! Зачем'! – вспылил Фердинанд. – А затем, что на башнях сплошь да рядом бывают часы. Дошло?
– Дошло! – воскликнул Кицек и от волнения пошевелил усами. – У нас в округе не одна башня, да вот беда: я не знаю, на какой есть часы. По правде сказать, нас это никогда не интересовало.
– Пошли зайцев, пусть разузнают. Кицек свистнул особенным образом, и тотчас явилось с дюжину зайцев.
– Разбегитесь по округе, – велел им Кицек, – ищите башни. Чуть какую башню увидите, тут же выясняйте, есть ли на ней часы…
– Да спросите заодно, ходят ли они, – добавил Фердинанд. – Это очень важно!
– Будьте осторожны! – предостерёг их Кицек.
– И ни в коем случае не пробегайте через капустный рай! – предупредил их Фердинанд.
– То есть через столовую! – перевёл Кицек слова Фердинанда на заячий язык.
Выяснилось, что башня с исправными часами находится неподалёку. При башне оставили одного из зайцев, который, едва пробьёт восемь, должен был немедленно оповестить штаб в кустах. Остальным зайцам приказано было отсиживаться в укромном месте, а зайчат даже загнали в норы.
Кицек и Фердинанд меж тем, чтоб скрасить ожидание, устроили себе в кустах развлечение: они передавали друг другу рог и строили при этом всевозможные гримасы. На медной полированной поверхности рога их изображения десятки раз искривлялись и растягивались самым невероятным образом, и оба они давились при этом от смеха.
Памятуя, однако, что следует соблюдать абсолютную тишину, они смеялись исключительно про себя, ухитрившись за всё это время ни разу не хихикнуть вслух.
V
До восьми вечера не прогремел ни один выстрел.
Все охотники (за исключением Фердинанда, который всё ещё сидел с Кицеком в кустах) вышли из засады и столпились вокруг аптекаря.
– Я и ползайца не видел… – сказал первый охотник.
– Я и четверти зайца… – добавил второй.
– Я и осьмушки… – пожаловался третий.
– Я и заячьего хвоста… – зарыдал четвёртый.
– Я и заячьего уха… – пробурчал пятый.
– Даже заячья тень не промелькнула… – заявил, с досадой махнув рукой, шестой.
– Вот так охота… – горько засмеялся седьмой.
– По три зайца собирались мы застрелить… – шепнул с насмешкой восьмой.
– А всех зайцев должно было набраться тридцать три штуки. Ха-ха-ха… захохотал девятый.
Десятый охотник, иначе говоря – аптекарь, сдвинув на затылок свою охотничью шапочку с пером, почесал в отчаянии лоб.
– Ничего не понимаю, – твердил он всё время, – ничего не понимаю… Это лучшее место из всех, какие
