снизу облака были подсвечены темным огнем.
«Я не стану женой Эремона, покуда свадебного платья не сошью», – сказала Эрин, и ее опять послушали, как тогда на башне, и вот она достала белого полотна, самого тонкого, какое нашлось, и склонила голову над шитьем. Ночью жгла лучину, утром ловила первое солнце. Что-то изнутри словно жгло ее, подгоняло. Узорчатые переплетения стлались по подолу: бледные, схваченные инеем, то ли травы, то ли буквы неведомые, сложные, и пальцем по ним ведя – не проследишь, наливались то ли жаром нутряным, то ли светом нездешним.
Вот и получите то, о чем сами же напророчили! С места не сойду, пока не вышью все, о чем я думаю, стоя на крыше и глядя окрест.
Все должное свершилось. Пал в битве Нуаду Среброрукий. Пал от руки внука Балор Могучий Удар, а Брес откупился. Фоморы отступили в морские глубины и оставили Туата Да Дананн владеть зелеными землями, и пологими холмами, и прибрежными скалами, и реками, полными лосося. Даже богини битв не все пережили Маг Туиред.
Эрин подняла голову и перекусила нить, подняла работу к глазам. Много-много мелких квадратиков, целая цепь вытянулась из них по поясу: часть каждого темно-лиловая, как небо ночное, часть – срозова- багряная, точно лизнул тучи сполох заката. На квадратике спираль. А это лебедь в небе вычертил и отсвет зари крылом поймал. Никто не догадается, про что этот узор.
Времени было много: ее не тревожили. Мил Эспейн послал за сыном, и дорога, видимо, была долгой. Отец не мог забыть, как его в его собственном доме отодвинули в сторону и как Фир Болг опустили луки, когда им приказала его дочь, чье слово прозвучало тверже, чем его – так и не прозвучавшее.
Потом они все же вернулись. Подъехали к крепости плотной толпой, покрытой пылью, многие были ранены. Милесиане побывали в битве, и та изрядно проредила их.
– Земля теперь наша, – сказал Мил, вступая в зал, а за ним шли двое его сыновей-наследников, светловолосые воины, Эрб и Эремон. Старший, Донн, пал в битве. Дорогая цена, но и дети Дану свою заплатили. Их время ушло, и как некогда фоморы скрылись в морских глубинах, боги нашли себе новую вотчину под холмами. Мир разделился натрое, и лучшая его часть досталась людям.
Все им досталось, и сейчас они хотят получить свою невесту.
Тут-то Эрин и поняла, что время пришло, надела новое свое платье и ушла на крышу, где встала, сказав, чтобы не подходили близко, не то ей до краю только шаг. Те и замерли подле лестницы, а Эремон не знал, что делать с такой женой.
Эрин подняла лицо к небу, почувствовала себя столь легкой, что ветру и унести ее недолго. Кольца- лебеди в ее ушах качнулись, словно устремились друг к дружке, зная, что встретятся где-то там, за затылком, где не видит глаз. Взвихрились рукава, обшитые маховыми перьями: перья эти она золотом – своими волосами! – шила.
Замуж она так выходила, отдавая земное тело человеку, а душу летящую и дух – богу любви к жизни.
Море горело жидким серебром.
Анна Котова
КАЙСА БЛАГОСЛОВЕННА
– Круджо умер, – сказал Макс и захихикал.
Улле скривился, Тьен шикнул:
– Не знаешь, лучше молчи!
– Кто умер? – спросила Майвен шепотом у тети.
– Глупости это все, – ответила та, покачав головой. В очках заплясали веселые разноцветные блики. – Сказки. Ешь и не болтай.
Майвен послушно сунула ложку в рот.
Макс ведь сказал, она сама слышала. Кружо какой-то умер. Кто это?
Наверное, такое местное насекомое. Они тут большие, иные в две ладони. А если с крыльями мерять, так и в локоть. Кружится и жужжит. Круж-ж-ж-ж-жо.
А с чего Макс взял, что оно умерло?
Тут снова ударил гром, да такой, что уши заложило. Тоже странно – дома сначала молния, потом гром. Папа учил Майвен считать, сколько времени проходит от молнии до грома. Увидела вспышку – и «раз, два, три…». Чем скорее гром, тем ближе гроза. А здесь молнии сверкают почти непрерывно, а гром ударяет изредка. Не разберешь, от какой он вспышки. Зато такой громкий, будто рушатся скалы. Или тяжело груженный товарняк идет по железному мосту прямо над самой головой. Ужас. Хорошо, что Майвен грозы не боится.
Она вообще ничего не боится. Только змей и пауков немножко. Но змеи здесь не ядовитые и пауки не страшные, так сказала тетя Магда.
Это Майвен бежит, подпрыгивая, по лугу, и распевает на ходу. День такой – хочется петь. Солнце. На траве вспыхивают крошечные радуги. Цветы проснулись после вчерашней грозы и запахли так, что голова немножко плывет.
И бабочки летают. И стрекозы. Интересно, кто из них кружжо?
Как хорошо, что папа разрешил Майвен приехать к тете Магде на каникулы. На Кайсу, где нет опасных змей и водятся такие красивые бабочки.
Жалко, конечно, что ненадолго. К началу учебного года возвращаться домой. Но это еще когда будет!
Исследовательская станция маленькая. Всего-то – четверо сотрудников. Тьен Каралич – геолог и номинальный начальник. Улле Арп – метеоролог. Макс Селеш – зоолог. И Магда Крайцер – ботаник. Названия у станции нет, только номер – 23-я. Поэтому обитатели гордо называют ее – Станция. Все равно остальные двадцать две далеко. Кайса велика… Ну и Майвен – гость. Дежурства по кухне – в очередь. Рабочий график – свободный. Отношения – неформальные. Тьен вспоминает, что он тут главный, только если его вызывает на связь начальство из Космопорта. За последние два месяца не вызывали ни разу.
Кругом – леса, луга, на горизонте – горы. Вокруг Станции сад. В саду – ручей.
Километром севернее – деревня.
Тишина. Красота.
Лучшее место для отдыха во Вселенной.
– Куда подевались мои ботинки? Я их у двери ставил! Признавайтесь, кто взял мои ботинки?
Опять Макс со своей ухмылкой:
– Круджо знает, где твои ботинки! Кому они нужны?
Надо наконец спросить у Макса, раз тетя не хочет отвечать, кто ж такие эти круджо. Которые знают, куда делись Тьеновы ботинки, и которые умирают в грозу.
– Макс, а Макс!
– Отстань, малявка, некогда мне!
– Ну Макс!
– Брысь!
Обидно.
Кайса – зелено-голубая, как Земля. И люди здесь живут такие же. Считается, что они тоже прибыли сюда с Земли, непонятно, правда, как. Уж очень давно это было – получаются какие-то совсем незапамятные, сказочные времена. Сами они пожимают плечами и говорят: «пришли». Все они смуглые, темноглазые, с курчавыми волосами, как у дяди Альта, папиного друга, и похожи между собой гораздо больше, чем это бывает на Земле. Причем внешне напоминают один из земных народов, а изнутри – совсем другой. «Кто бы мог подумать, с таким фенотипом, что по генотипу они ближе всего к скандинавам!» – вот как сказала тетя Магда. Майвен запомнила. Фено-тип, гено-тип… Два типа, один Фена, другой Гена. Интересно, как они выглядят.
Живут местные в деревнях, городов у них нет. Разводят ящериц фуарр на мясо, выращивают злаки,
