ей,Когда б Любовь – чтоб не унылаБыла – ее не обучилаТайком себе, но до порыЕй не открыв своей игры.Ей смерть мила. Из башни теснойОткрыта дверь лишь в день воскресныйИль в праздник. Даже малословныхБесед никто с ней, из духовныхИли из рыцарей будь он,1420Не вел, ведь в церкви отведенТемнейший угол был Фламенке:С двух от нее сторон по стенке,Пред ней же сбитый из досокЗаборчик частый столь высок,Что доходил до подбородка,И там она сидела кротко.Могли с ней вместе две подружкиИ сам ревнивец быть в клетушке,Но он любил вовне сидеть,1430Как леопард или медведь,Всех озирая с подозреньем.Ее, лишь в ясный день, за чтеньемЕвангелия, стоя рядом,Вы б различили острым взглядом.Ей подношенье отнестиНельзя, к священнику ж путиНе дать – все ж мудрено супругу,Однако целовала рукуЛишь сквозь какой-нибудь покров.1440Податчиком ее даровБыл н'Арчимбаут, ее защита.Священник, так как было скрытоЛицо, рука же под перчаткой,Ее не видел и украдкойНи в Пасху, ни пред Вознесеньем.К ней служка шел с благословеньем [82],И он-то бы увидеть могЕе, коль было бы вдомек.Эн Арчимбаут, лишь missa est [83] 1450Звучало, поднимал их с мест:Полуденной молитвы [84] гласГлушил он, и девятый час,Когда кричал: «Вперед! вперед!Меня обед давно уж ждет.Довольно мешкать, поспешим», -Не дав молитв окончить им.Так шли дела два с лишним года.Встречала новая невзгодаИх что ни день, росла печаль.1460Меж тем, под вечер ли, с утра ль,Не останавливаясь, кроетСебя эн Арчимбаут и ноет.Был славен ваннами Бурбон;Вход для купанья разрешенИ местным был, и чужестраннымГостям; прибиты плитки к ваннамС пометой, прок в какой каков.Здесь делался совсем здоровХромой иль вообще недужный,1470Курс этих ванн принявши нужный.А чтобы в час любой для всехКупанье было без помех,Хозяин хлопотал о том,За плату ванну сдав внаем.Тек в каждую воды поток,Горячий, словно кипяток;Холодной же воды подачейВы охлаждали жар горячей.Там ванны были против хвори1480Любой; на крепком дверь запоре,Как в доме – стены, нет прочней.При каждой комната, чтоб в нейДля освеженья или снаПрилечь – кому на что нужна.С владельцем ванны, всем известнойСвоим богатством, в дружбе теснойБыл н'Арчимбаут, и так как ваннаБыла близ дома, постоянноВ ней с давних пор купался он.1490Всегда следил Пейре Гион,Той ванны и других хозяин,За чистотой; пол был надраен,Блестело все; особам знатнымСдавал он их: вход был бесплатнымДля н'Арчимбаута и свободным.Он иногда считал угоднымЖене доставить развлеченьеИль выказать расположеньеИ брал с собой; но было кратко1500Оно, так вел себя он гадко:Она должна была в одеждеСтоять подолгу в ванной, преждеЧем он везде не сунет нос;Затем он прочь трусил, как пес,Что выставлен, визжа, за дверьИ кость начнет стеречь теперь.Он ванну запирал ключом,Который был всегда при нем,И в комнате сидел наружной.1510Когда же выйти было нужноФламенке, девушки звенелиБубенчиком, для этой целиПодвешиваемым внутри.Эн Арчимбаут спешил к двериИ выпускал их, но тотчасНабрасывался всякий разНа госпожу, как озверелый:«Вы год не выходили целый!Мне Пейре Ги прислал вино,1520По вкусу было б вам оно,Но гнев вы распалили мой,Я отношу вино домой.Вы видите, который час! Обедать уж пора, а васВсе нет. Даю вам обещанье:Я на год вас лишу купанья,Коль это повторится снова».Тут тычется он бестолковоВ дверь ванной – нет ли там кого,1530Ибо от зренья своегоПодвоха ждет: бедняге мнится,Что кто-то там в углу таится.Но объясняет Маргарита:«Сеньор, уж госпожа помытаБыла и вышла бы, но самиМы, услужая нашей даме,Купаться стали вслед за ней,Зато и вышло все длинней.Вина и грех лежат на нас».1540– «Мне что, – он говорит, – я пас, -Кусая пальцы. – Даже гусьНе плещется, как вы. Но злюсьЯ вовсе не на ваш заплыв».Алис, на госпожу скосивГлаза, в ответ: «Сеньор, как странно,Вы чаще принимали ванныИ мылись дольше госпожи», -И собственной смеется лжи,Ибо о том не шел с тех пор,1550Как он женился, разговор.Ногтей и косм уже не стриг,Он жил одним: как он в тайникОтправится и пошпионит.Ничей упрек теперь не тронетЕго: не сбреет он вовекУсов – как славянин или грек.Так думает нагнать он страх:«Жена, такого, при усахИ бороде, меня боясь,1560В любовную не вступит связь».В те дни, когда, свиреп и шал,Эн Арчимбаут так ревновал,В Бургундии был рыцарь, в коемПрирода самым лучшим кроемСвой разверстала матерьял,Чтоб он со временем крепчал.Не пожалев трудов и знаний,Прекраснейшее из созданийОна явила – мир воочью1570Узрел достоинств средоточье:Красив, умен и храбр был он.Авессалом и Соломон [85],Стань существом они одним,Сравниться не могли бы с ним.Парис и Гектор и Улисс [86],Когда б втроем в одно слились,Не стали б вровень все ж емуПо доблести, красе, уму.Чтоб описать столь превосходных1580Людей, и слов- то нет пригодных.Но хоть частично, как умею,Исполню эту я затею.Златые локоны волнисты,Чело высоко, бело, чисто;Густы, изогнуты, черныС разлетом брови и длинны;Глаза смеющиеся серы;Изящно вырезанный, в меруДлинен и тонок нос прямой1590И с арбалетной схож лукой;Лицо округло, краски живы.Средь майских роз, как ни красивы,Таких и самых свежих нет,Чтоб этот повторили цвет,Где белое смешалось с алымВ подборе, прежде небывалом.А уши розовые, лепкиИскусной, и крупны, и крепки;Прекрасен также рот точеный,1600Во все, что произнес, влюбленный;Во рту белеют зубы ровно,Все из слоновой кости словно;Чуть-чуть раздвоен подбородок,Став лишь милей, – но контур четок;Прямая шея – сгусток силы,Не выперты в ней кость иль жилы;В плечах широких мощь – ониНа вид атласовым [87] сродни,Предплечий мышцы не малы1610Отнюдь, но плотны и круглы;Ладони тверды, и суставыУ длинных пальцев не костлявы;Грудь широка и узок стан;В ногах не сыщется изъян:Хоть бедра мощны, но не тяжки,И стройны
