постоянно поддавался искушению предаваться работе круглые сутки напролет. Всегда находились незавершенные дела. Иногда капитан приступал к работе, предусмотренной лишь по завтрашнему графику.
Но здесь, в отсеке старшего медицинского офицера корабля, не было никаких порывов и искушений. Здесь капитан Кирк отдыхал душой и телом. Но он и у Боунза не терял нитей управления кораблем: с терминала доктора Маккоя можно было так же легко связаться с центральным компьютером, как и с терминала капитана. Это было место, – где рассказывали старые военные истории, где занимались совместной медитацией, где соревновались в остроумии. И если посмотреть правде в глаза, то это еще и место, где можно было спрятаться. А в последние дни капитан особенно нуждался в убежище, хотя и не был склонен говорить об этом вслух. Посол Фаркухар вконец измотал Кирка своим упрямством и назойливостью, и капитан, и его офицеры уже просто боялись встречаться с посланником, не упускавшим ни одной возможности напомнить о своем статусе и грозившем экипажу корабля всевозможными карами.
Единственный офицер, к которому Фаркухар даже не смел приблизиться, был Боунз. Возможно, он чувствовал явную неприязнь со стороны доктора.
Из-за этого обстоятельства апартаменты Маккоя казались капитану еще более уютной и спокойной гаванью, чем прежде. Здесь Кирк чувствовал себя в полной безопасности от посланника.
Улыбнувшись таким мыслям, капитан погрузился в мягкое кресло и принялся разглядывать вещи, которые украшали и оживляли жилище доктора Маккоя: коллекция раковин, символизирующих искусство врачевания на Магисторе-Семь так же, как чаша, обвитая змеей, символизирует медицину на Земле, большое полотно неизвестного мастера города Атланта, скульптуру 'Рыцарь, седлающий коня', которую Берроуз изваяла перед своим переходом на 'Потемкин'.
Берроуз... Сейчас она уже... Мысли капитана Кирка прервались знакомым ворчанием, раздавшимся из соседнего помещения. Моментом позже из-за угла показался доктор Маккой в верной повседневной одежде, выдаваемой Звездным флотом. Боунз ожил и казался теперь более дружелюбным, чем прежде. Насвистывая какую-то мелодию, он принялся расчесывать мокрые после душа волосы.
– Боунз...
Доктор недовольно посмотрел на капитана. Его один глаз, как показалось Кирку, был чуть припухшим.
– Давай-ка сменим тему, – попросил Маккой. Капитану оставалось только согласно развести руками.
– Ладно, как скажешь.
Закончив расчесывать волосы, Маккой подошел к бару, который, как всегда, был заставлен множеством самых различных бутылок, графинов и каких-то, большей частью, цветных емкостей. Достав два стакана, Боунз лихо шлепнул их на стоящий у бара столик.
– Сам выбирай себе яд, – предложил доктор.
– Бренди, – выбрал Кирк и неохотно встал с глубокого мягкого кресла.
– Саурианское?
– Какое?
– Саурианское, – пояснил Маккой. – Подарок Кэла Фореста, моего школьного приятеля.
Доктор живо достал элегантный сосуд, который капитан прежде никогда не видел.
– Красивый графин, – заметил Кирк. Откупорив сосуд, Маккой до краев наполнил оба стакана. Капитан Кирк поднял один из них и, вращая, стал наблюдать красивую игру преломляющихся сквозь стекло лучей.
– Кал Форест, да? Бьюсь об заклад, ты никогда не упоминал этого имени. – Улыбнувшись, доктор объяснил:
– Кэл из того типа людей, с которыми чувствуешь себя так, будто знал их всю жизнь, хотя никогда раньше не видел. Понимаешь?
Капитан согласно кивнул.
– За старых друзей, – произнес Боунз и быстро осушил свой стакан.
Кирк последовал его примеру. Когда с бренди было покончено, капитан причмокнул от удовольствия и опустил стакан на столик.
– Ну как, бренди понравилось? – поинтересовался доктор.
– Очень, – ответил Кирк.
После изрядной дозы бренди Боунз пришел в хорошее расположение духа. Да и компания капитана Кирка всегда поднимала настроение, даже после самых больших неприятностей. Капитану показалось, будто в глазах доктора заиграли дьявольские огоньки.
– И пока мы пили за старых друзей... – продолжал доктор.
– Ну, дальше.
– Я тут наткнулся на одно интересное имя в присланном нам списке жителей колонии Бета Канзандии, – слегка дрожащим голосом закончил свою мысль доктор Маккой.
– Еще один старый друг? И как же его зовут?
– Кэрол Маркус.
– Кэрол Маркус?! – изумленно переспросил капитан.
Для него это был не просто старый друг, вернее, подруга. Это был человек, с которым Кирк поддерживал более, чем теплые отношения до тех пор, пока они не стали препятствием в жизни капитана. И сейчас Кэрол на Бете Канзандии-Три... Какая тесная галактика! – Выкладывай, что значит твоя ухмылка? Думаешь, найдешь там, где потерял?
Не успел Кирк открыть рот, как громкий прерывистый сигнал заполнил владения Маккоя. Капитан и доктор переглянулись.
– Ты знаешь, что нам хотят сообщить. Не так ли? – усмехнулся Маккой.
Капитан уныло посмотрел на доктора и подошел к переговорному устройству.
– Кирк слушает.
– Сэр, я не хотел беспокоить вас в ваше личное время, но...
– Хорошо, Скотти. Что случилось?
– Капитан, здесь посол Фаркухар.
– Что ему надо, Скотти? – выдохнул Кирк. Внезапно вместо голоса главного инженера зазвучал голос посланника.
– Я возмущен капитан! Я думал, что вы поняли важность моей миссии!
– Я понял ее очень хорошо, – спокойно ответил Кирк. – Что же заставляет вас думать иначе?
– Капитан-лейтенант Скотт, – заявил Фаркухар.
– И чем же вас так огорчил мистер Скотт? – в этот вопрос капитан вложил весь свой сарказм.
Он очень отчетливо представил Фаркухара, в негодовании вытянувшегося во весь рост, и подавленного, испуганного главного инженера, неспособного сказать ни единого грубого слова.
– Тем, что 'Энтерпрайз' идет в Шестой квадрат. – Капитан попытался отвязаться от обидчивого посланника.
– А-а... Так... Вам кажется, что корабль должен идти еще быстрее?
– Конечно. Чем мы раньше достигнем Беты Канзандии, тем быстрее мы покинем ее. Хотя бы так, раз вы не изменили своего решения отклониться от первоначального маршрута.
– Нет, я не изменил своего решения, – твердо ответил капитан и мрачно улыбнулся. – Более того, я не намерен увеличивать скорость корабля.
