Его ослепило сияние, словно неустойчиво поставленный на кромку шар, балансирующий на верху самой верхней, седьмой ступени пирамиды. Это сияние, будто паук свою паутину, раскинуло во все стороны тонкие и толстые полосы света и силы, одна из которых упиралась и в грудь Агнара. Он чувствовал, как мощь переполняет его, как проясняется и становится намного детальнее волшебное зрение… Но понял он также и то, что все это видит не только он, но к окружившие пирамиду друиды.
– Ты ошалел, что ли? – воскликнул он в панике – самой настоящей панике, которая порой лишает рассудка, а порой наоборот, ведет человека сквозь волны жизни единственно верным путем. – Ты куда меня привел?..
– Но я же… – возразил единорог, впрочем, без привычной уверенности.
– Ты почему не сказал мне, что тут друидов больше, чем селедок в бочке?!
– При чем тут селедки и бочки?
– Дурак ты с лошадиными мозгами! Бежим отсюда! Скорее!
И, резко натянув повод, он повернул коня обратно в лес, безжалостно колотя его пятками в бока. Скакун, не привыкший к подобному обращению, взвился на дыбы, но твердую руку он, как каждый зверь, угадывал интуитивно, как и момент, когда можно артачиться, а когда нельзя, потому подчинился и галопом понесся в темноту.
Рядом, будто черный призрак, на удивление беззвучно скакал единорог.
Глава 10
Они неслись сквозь лес, и, наверное, только инстинкт лошади позволял ей не врезаться в деревья и пеньки. Агнар, который в любой момент мог налететь на какую-нибудь ветку, низко пригнул голову и благоразумно спрятался за лошадиными ушами. «Главное – не врезаться лбом во что-нибудь твердое», – подумал он и, поколебавшись, прижал нос к лошадиной гриве. Уж куда бы ни нес его жеребец – главное, чтоб уносил как можно дальше от луга, утыканного искрами костров и фигурами друидов. И от яркого кокона света, па который так отозвалось что-то, висящее у него на шее.
Скандинав даже не задумался, что же это у него такое на груди, – он просто почувствовал напряжение собственной и клубящейся вокруг пирамиды энергии, то, как со звоном порвалась ниточка, мгновение назад связывавшая вещицу и ком силы на вершине пирамиды. Понял он и то, что все присутствующие на лугу друиды это тоже почувствовали. А разве они упустят возможность поймать беглого пленника?
О том, что дело не только в этом, он подумал лишь через пару миль, оставшихся позади. Конь его выбрался из густого леса и несколько минут несся размашисто и ровно. А потом встал как вкопанный, и молодого мастера перебросило через луку седла. Лошадь низко нагнула голову, и он съехал по ее шее прямо на землю, уткнулся носом во влажный мох и колкую прошлогоднюю траву, едва не свернув шею.
– Чтоб тебя разорвало, седло с ушами, – простонал он глухо, ворочаясь на земле.
– А ты уверен, что действительно хочешь этого? – спросил его единорог, за миг до того остановившийся рядом. – Если его разорвет, на ком ты дальше поедешь? Верхом на палочке?
– На тебе, скотина черношкурая!
– Почему сразу скотина-то?
– А почему ты меня не предупредил?
– Но ты же не сказал мне о том, что у тебя нелады со жрецами леса.
– А о том, что мне брюнетки нравятся больше блондинок, я тоже должен был тебе сообщить?
– Меня твои вкусы на самок мало интересуют.
– А меня мало интересуют твои мысли по поводу того, что я там тебе был должен. Почему не сказал? Выходит, это Место средоточия принадлежит друидам?
– Каждое Место средоточия кому-нибудь принадлежит. Чему же ты удивляешься? Я тебе об этом говорил.
– Мог бы яснее сказать. Я как-то не ожидал встретить возле пирамиды целую толпу друидов, да еще высшего посвящения.
– Ну прости, с моей стороны, наверное, будет бесплодной попыткой научить тебя самостоятельно думать.
– Но-но!.. – одернул Агнар, хотя был вынужден признать правоту единорога. Действительно, кто еще из людей может иметь в своем распоряжении Место средоточия, источник магической энергии? Только друиды.
– Кстати, что это на тебе за вещица, которая так великолепно срезонировала прямо в самый нужный момент?
Тут Агнар вспомнил о гире, которая внезапно оказалась у него на шее, когда он приблизился к пирамиде. Он в задумчивости запустил руку за пазуху, пошарил там и в недоумении вытащил изящный прозрачный крест с лучами равной длины. Темнота медленно рассеивалась, и обломки расступающейся ночи уже достаточно размыло туманным бледным светом, чтобы без особого труда разглядеть в глубине креста, искусно вырезанного из хрусталя, крупный густо-багровый рубин, сияние которого медленно гасло. Он напоминал тлеющий уголек, подергивающийся пеплом.
Вещица оказалась теплой, и викинг чувствовал – дело здесь вовсе не в том, что он держал ее за пазухой, у тела. У молодого мастера возникло ощущение, что это рубин греет его ладонь, и никак иначе.
И силы в этой подвеске было изрядно.
– Ого! – восхитился единорог. – У тебя есть такой артефакт, а ты потащил меня к пирамиде?
– Я потащил?!
– Если бы сказал, что есть, мы бы все, что нужно, сделали на месте… Постой, а ты вообще умеешь
