держись с достоинством».
– Иди сюда, моя красотка, – Оулер держал крепко, и ей показалось, что пальцы брата впиваются в нее, как когти. – Что-то я тебя раньше не видел.
– Оулер, прекрати... – но хлесткая пощечина прервала ее речь. Изумление, отразившееся на вспыхнувшем лице девушки, лишь сильнее взбесило принца.
– Не смей со мной так говорить. Или я тебе язык вырежу. Дура. Я для тебя «ваше высочество», ясно?
– Оулер, это же я, Моргана. Твоя сестра... Ты что? – растерянно лепетала она.
Принц вдруг швырнул ее к стене и прижал. От близости мужского тела, от пряной остроты его дыхания ей стало страшно, и девушка забилась, как птица, сошедшая с ума от страха. Ужас и отвращение душили ее.
Но вырваться принцесса не могла. Сила рук брата показалась ей чудовищной.
– У красавицы разыгралось воображение, – проворковал Оулер, больно ухватив Моргану за подбородок. Повернул ее лицо к себе. Ее губы почти касались его губ. Девушка чувствовала, что теряет сознание.
И не могла его потерять. Больше всего на свете она мечтала забыться и прийти в себя лишь тогда, когда все уже закончится. Но восприятие хоть и мутилось, но оставалось слишком четким. Отбиться от Оулера было невозможно, девушка извивалась, отталкивала его, но это, казалось, то же самое, что пытаться отодвинуть скалу. Моргана открыла рот и попыталась закричать.
Брат схватил ее и толкнул в свою комнату. Он держал ее сильно, но осторожно. Огромную залу, в три света, с красивой, хоть и засаленной мебелью, где девушка оказалась, она не рассмотрела – не до того было – но зато ощутила легкий аромат опиума.
– Тише, тише, – шептал он, будто и в самом деле пытался успокоить свою жертву. – Осторожней, руку вывернешь, детка, – а потом ловко прижала ее к себе.
Девушка почувствовала прикосновение к бедру чего-то твердого, и от неожиданного ужаса завопила в голос. Хлопок ладони Оулера прижал крик к ее губам. Правой рукой он держал ее, да так уверенно, будто всю жизнь только и занимался, что насилием, и имел богатый опыт... Впрочем, в какой-то степени это было правдой.
– А ну-ка, успокойся, – потребовал он. – А то я тебя свяжу. Или ты предпочитаешь наручники? Любительница, а?
Оулер ловко толкнул принцессу на кровать и навалился сверху. Она боролась молча, но даже если бы захотела крикнуть, не смогла бы издать ни звука. Даже вдохнуть едва могла. Очень трудно браться с мужчиной, который прижал тебя к кровати лицом в подушку. Особенно нелегко бороться против насильника, если в такую минуту ты неспособна мыслить здраво. Ослепленная страхом, более сильным, чем, казалось, даже инстинкт самосохранения, девушка беспорядочно махала руками и ногами, извивалась всем телом. Оулер рванул на ней платье.
А потом тяжесть, притиснувшая Моргану к ложу, внезапно исчезла. Девушка, давясь собственным криком, перекатилась на бок – и увидела брата. Только на Оулера, а Руина. Брат стоял, вытянув руку в направлении любимчика своего батюшки, и в глазах его леденела тьма.
– Руин, – прорыдала девушка. Без слез – от облегчения. Потому что все случилось, как она только могла мечтать: брат снова пришел, чтоб выручить ее из беды, и все будет хорошо. Прижимая к груди длинные обрывки платья, девушка спорхнула с ложа. Забилась в угол, словно там безопаснее.
– Что тебе здесь надо? – крикнул разъяренный Оулер. – Выматывайся! Твоя, что ли, баба? Была твоя – стала моя!
Вместо ответа Руин ударил. Заклинание, которое он швырнул, не узнал бы даже преподаватель боевой магии, у которого принц это заклятье и выучил. Видоизмененное и преобразованное, оно превратилось в дробящий молот, способный размазать жертву между слоями реальности. Казалось, содрогнулся целый мир...
И на шее Оулера разлетелся в мелкие осколки защитный артефакт, созданный еще старшим братом Армана-Улла, великим магом, раскрывшим, как говорили, сокровенную тайну основных элементов земли, так что те служили ему. Могущественный маг, если б он не погиб, то правил бы сейчас в Провале вместо своего плюгавого брата. «Что ж, может, и к лучшему, – с внезапной злобой подумала Моргана, которой заступничество брата хоть частично, но вернуло присутствие духа и возможность здраво мыслить. Ей не пришло в голову, что в этом случае она бы не родилась на свет. – Он был сильный, а сильному ни к чему унижать слабого...»
Несмотря на общее мнение, что Моргана – круглая дура, она таковой не являлась. Хотя сентенции, которые время от времени приходили ей в голову, кому-то могли бы показаться довольно наивными, они были знаком того, что девушка по природе своей неглупа и способна мыслить.
Оулер опустил глаза на уничтоженный артефакт. Но лишь на миг. Он был неплохим воином, и мог поспорить искусством со многими и многими опытными наемниками, служившими при дворе. В Провале искусство владения мечом считалось едва ли не самым приличным для молодого человека. Оулеру нравились мечи и поединки, и еще больше ему нравилось побеждать противника, и потому он упорно тренировался. В то время, как Руин корпел над магическими книгами, его сводный брат учился обращаться с оружием и теперь почувствовал за собой явное преимущество.
От последовавшей магической атаки Руина он просто увернулся.
– Ублюдок! – крикнул он брату. – Ублюдок, мать твоя шлюха! Отец тебе кишки вымотает! В бараний рог смотает...
Сын Деборы снова не ответил. Он готовил следующее заклинание. Составление структуры магического действа требовало времени. Лишь простейшие формы, вроде невидимой стрелы, можно сложить в пальцах за считанные секунды. Именно потому маги Черной стороны в большинстве своем старались приготовить все заклинания заранее и вложить их в артефакт. Моргана знала, что у брата есть при себе артефакты, но он ими почему-то не пользовался.
Оулер представлял собой опасного противника, очень опасного. Как и отец, он очень ценил свою жизнь. Принц хранил в своих покоях запас магического оружия. Правда, он не предполагал, что кто-нибудь может напасть на него прямо во дворце, и потому ничего смертоносного под рукой не оказалось. Но потом любимый сын Армана-Улла вспомнил, что на его рабочем столе лежит магический метательный диск. Применять его в помещении не хотелось (принц очень смутно представлял себе, что именно может произойти, но припомнил, как мастер-маг говорил ему, будто в помещении этого делать нельзя), но еще больше не хотелось помирать.
Он выдернул что-то из-за пояса и кинулся к столу, но Руин разгадал направление его движения буквально за миг до броска. Его неподвижное, словно выточенная из алебастра маска, лицо с черными провалами глаз повернулось в ту же сторону, дернулась рука, и в Оулера полетело мощное заклинание, незаконченное, но тяжеловесное. Принца смело прочь. Любимчик правителя покатился по ковру, сильно ударился о ножку кровати, но почему-то не остался лежать, вскочил, сжимая что-то в руке. Сияние, разгоравшееся в его пальцах, было красноватым и – нет сомнений – магическим.
Руин, казалось, просто шагнул, но это движение было сродни прыжку змеи, которую уже не перехватить в полете, не остановить. Будто напрочь забыв о магии, он ударил брата по лицу, а потом сразу в грудь. Оулер умудрился ускользнуть, и перепуганной Моргане показалось, что Оулер сейчас рухнет прямо на нее. Нервы были на пределе – принцесса завизжала, потом испуганно зажала себе рот, и с опозданием в несколько мгновений сообразила, что женские вопли, доносящиеся из покоев Оулера – дело обычное. Никто не обратит внимание, никто не прибежит – и, как следствие, не помешает братьям драться.
Руин перехватил брата за руку и попытался подсечь его под колено, но тот снова ушел от атаки и свободной, левой рукой ударил Руина в лицо. Голова принца лишь чуть отдернулась вбок – ровно настолько, насколько было необходимо – и удар пришелся вскользь. Оулер так и не дождался результатов: брат не упал и ни на миг не ослабил хватку, которой сжимал пальцы любимого сына правителя. Камешек, спрятанный в ладони Оулера, начал жечь ему руку. Не выдержав, принц разжал кулак, и камень упал на ковер. Пламенея, словно живой осколок огня, кристалл не терялся даже в густом алом ворсе.
Руин торопливо наступил на него ногой. Раздался хруст.
– Идиот! – крикнул Оулер и в ярости кинулся на брата.
Вцепившись друг в друга, они покатились по ковру. Оба пытались врезать другому, а со стороны все
