очень проницательных людей. Довольно высокий, и одет не по моде Провала, а – Боже мой, она уже почти забыла, как выглядит нормальная мужская одежда – в черном костюме, в белой рубашке и при галстуке. И лицо показалось Деборе смутно знакомым.
– Мэльдор? – вяло удивилась она, решив, что видит во сне своего прежнего ухажера лишь потому, что не так давно думала о нем. – Ты мне снишься?
Мужчина замер, глядя на Дебору, чуть приподняв бровь. Очень характерное выражение лица. Женщина прекрасно помнила этот взгляд, а еще помнила то, что так и не научилась понимать, означает ли он вопрос или насмешку.
– Ага, – сказал он негромко. – Я самый настоящий ночной кошмар.
– Мор, ты и во сне такой же невыносимый, как в жизни, – она отвернулась и спрятала лицо в подушке.
– Если ты хочешь, я перестану тебе сниться, – предложил все тот же голос.
– Нет-нет, – запротестовала она. Из-за подушки слова звучали приглушенно. Но голову поднимать не хотелось. Да и зачем? Если это сон, то мужчина все равно услышит каждое слово. – Я так рада тебя видеть. Пусть даже и во сне. Знаешь, я думала о тебе.
– Да? И что же ты обо мне думала?
«С ума сойти, – пришло в голову Деборе. – Какая у меня отличная память, как я хорошо помню Мэльдора. Ведь именно так он и говорил, именно с такими интонациями. Какой точный сон...»
– Я думала о том, что лучше б мне было выйти тогда за тебя замуж.
Короткое молчание. Потом мужская рука осторожно легла на ее плечо. И столько нежности было в этой ласке, столько мягкости, что женщина, за долгие годы поневоле сжившаяся с совершенно другим обращением, с ужасом поняла, насколько она умудрилась забыть о прошлом. Насколько отвыкла от нормальных отношений, построенных на принципе взаимной любви и согласия, насколько одичала в этом Провале. Слезы подступили к глазам, и Дебора почувствовала, что задыхается.
– Все еще можно исправить, разве нет? – продолжал голос – теперь он звучал совсем близко. –Отказ ведь не стал необратимым деянием. Я готов повторить предложение, если ты хочешь его снова услышать.
«Он в своем репертуаре», – с легким раздражением, густо замешанным на приятной ностальгической нежности, подумала Дебора, заметив в речи собеседника чисто юридические словечки, которыми он и раньше злоупотреблял... А потом вдруг осознала, что происходит. Она рывком поднялась на локтях, повернула голову. Он, оказывается, присел на край кровати, и от него едва уловимо пахло дорогим одеколоном. Видимо, перед тем, как появиться здесь, он тщательно побрился.
– Ты?! – ахнула Дебора. – Это... ты?!!
– Я думал, ты давно поняла...
Его слова прервала пощечина. Дебора отдернула вспыхнувшую болью ладонь и крикнула:
– Ты мерзавец! Притворился сном, а теперь!.. – ее голос сорвался.
– Дорогая, ты в своем репертуаре, – Мэльдор на миг прижал руку к щеке. Глаза его улыбались. – Ты несправедливо меня обвиняешь. Разве можно притвориться сном?
– ...Ты вынудил меня сказать, будто ты мне небезразличен – и все обманом! Юрист хренов!
– Дорогая, не надо меня обвинять. Я тебя не понуждал. И, кстати, о том, что я тебе небезразличен, слышу в первый раз. Это правда?
– Мерзавец! – вскрикнула она, но ладонь Мэльдора погасила крик.
– Не кричи, родная, – уже серьезнее сказал он. – Не хотелось бы встречаться с местной охраной. Реневера говорила, будто дворец просто набит стражниками.
– Реневера?
– Она здесь была. Даже попала в плен. Но каким-то образом умудрилась сбежать.
– Так это была Реневера? Бедняжка. До меня доходили слухи, что в плен угодила какая-то девушка с Белой стороны. Я не думала, что она из клана Мортимер... Подожди, это какая Реневера? Та малышка с косичками?
– Она давно уже не малышка. У нее взрослый сын, – Мэльдор пожал плечами. – В Провале время бежит чуть медленнее, чем в Центре.
– Но как ты узнал, где я? Диланэй вернулись в Асгердан?
– Нет. Как ушли тогда, так и пропали. Но я тебя разыскивал. И, в конце концов, ты же сама сказала мне, где тебя искать.
– Я? Сама? – глаза у Деборы округлились. Потом она нахмурилась. – Прекрати пудрить мне мозги. Я ничего подобного не говорила. И не могла говорить. Я знаю, ты обожаешь мистификации. Уж если не хочешь говорить, откуда узнал – не говори. Но врать не надо.
– Дорогая, я стараюсь без большой нужды не врать. Вранье – уголовно наказуемое деяние... Ты сама сказала мне, как называется этот мир.
– Да я с тобой не встречалась с тех самых пор, как...
– Мы встречались в астрале.
– Так это тоже был ты? – Дебора ахнула. Потом неожиданно покраснела. – Мерзавец.
– Вовсе нет. Я тебе не лгал и никем не притворялся.
– Но почему не сказал, что это ты?
– Не хотел тратить драгоценное время на выяснение отношений. Уверен, ты бы не удержалась и стала поминать мне все, в чем я перед тобой провинился за месяц нашего романа, – Мэльдор посмотрел на часы. – Так, еще пару минут.
– Дорогие часы, костюм... Я вижу, ты преуспеваешь.
– Я не миллионер, но могу тебе пообещать, дорогая, что когда ты поселишься в Центре, ты не будешь нуждаться.
– С чего ты взял, что я поселюсь в Центре?
– Потому что я собираюсь тебя похищать. Чуть больше, чем через минуту – заклинанию переноса надо стабилизироваться.
– Да кто тебе сказал, что я хочу быть с тобой?
– Ты сама. Ты сказала, что я тебе небезразличен, – Мэльдор подмигнул и слегка откинулся назад, чтоб, если разъяренной возлюбленной придет в голову еще раз шлепнуть его по щеке, она не дотянулась.
– Я тебя ненавижу, – сказала женщина, но поневоле произнесла это так, что стало ясно – смысл у фразы прямо противоположный. – И ты меня собираешься похищать? Где же твоя законопослушность?
– Да вот, – Мэльдор перевел взгляд на Дебору. От его мягкой улыбки ее затрясло мелкой дрожью. Только в этот миг она поняла, чего была лишена так долго, от чего уже почти отвыкла. – Я понимаю, что это страшное нарушение твоих прав и все такое, но как только окажемся на Белой стороне, уже не будем подпадать под юрисдикцию Провала.
– Здесь похищение и вовсе не преступление. Это удаль. Если оно, конечно, удачное, – на глазах Деборы выступили слезы. – Мор, забери меня отсюда. Пожалуйста...
Она потянулась к нему, уткнулась в его плечо и зарыдала. Мэльдор обнял ее, погладил по спутанным каштановым волосам, по вздрагивающей от рыданий спине, потом украдкой скосил глаза на часы. Дотянулся пальцами правой руки до левой манжеты, аккуратно снял запонку и, сжав в пальцах, бросил на пол.
Интерьер комнаты вокруг него выцвел, померк, потом пропал вовсе. Как всегда при переходе между мирами засосало под ложечкой, накатила волна легкой тошноты – Дебора, самозабвенно рыдающая в объятиях у прежнего ухажера, ничего не заметила. «Оно и к лучшему», – подумал мужчина. Во время растянутой телепортации надо быть внимательным, чтоб не занесло куда-нибудь в нехорошее место, а женщина может отвлечь.
Потом вокруг двоих снова появилась комната, но совсем другая. Намного меньше, чем зала в провальском дворце, но зато куда более уютная. Служила она скорее всего либо гостиной, либо столовой, и всюду царил характерный холостяцкий бардак, с которым приходящая прислуга ничего не могла поделать – разве что немного упорядочить его. Сразу было видно, что здесь живет юрист – на ковре и журнальном столике валялись тома уголовного и семейного кодекса, в углу дивана была сложена груда папок, обильно начиненных листами, рядом валялся ноутбук. На столе сиротливо стояла грязная тарелка с остатками завтрака и кружка с холодным кофе.
