неприятной внешности он – сразу видно – был человеком добрым, каким и должен быть любой настоящий врач. Усталость отмечала каждую его черту, но он, тем не менее, с готовностью заговорил с Мэлокайном, заверил, что с его супругой ничего страшного нет, что она, без сомнений, придет в себя и, конечно же, не умрет. Просто нужно немного подождать.
– Я мог бы привести женщину в себя в несколько дней, – сказал он. – Но не вижу в этом смысла. Лучше, если все пойдет естественным образом. Пусть ее душа исцелится до конца – для этого нужно время.
– Никто не торопит вас, – сказал Мэльдор. – Вы, конечно, понимаете в этом деле больше всех нас.
– Только... Доктор...
– Профессор, – с улыбкой поправил маг. – Профессор медицинских наук, архимаг.
– Профессор. Вот... Как бы сказать ей, что... Как ей сказать, что дети, которых она родила... Умерли...
Тот быстрый взгляд, который Руин бросил на Мэла, никто не заметил, даже Мэльдор, который по роду своей работы должен был и привык замечать все. Так же точно юрист не заметил ничего особенного в лице своего старшего сына, хотя у того уже не осталось сил скрывать свои настоящие мысли, но и переживать ложь он тоже не мог, и потому отец видел в его поведении и словах только глубокую усталость и горе.
Магу же и вовсе некогда было смотреть в глаза Мэлокайна и искать там следы лжи. Он думал о той сотне пациентов, которыми ему предстоит заниматься, и о пациентке, о которой он сейчас говорил, и о дочери, не явившейся ночевать, и о жене, собравшейся с ним разводиться на том основании, что она и так фактически живет без мужа. Маг прикидывал лишь, как бы покорректнее выпроводить посетителей и заняться делами.
– Я думаю, вам стоит подождать, пока женщина не придет в себя. Через месяц, когда ее состояние стабилизируется, ей намного легче будет воспринять это горькое известие. Вы же знаете, время лечит... Извините, господа, я должен идти, – он с облегчением откланялся и ушел.
Мэльдор, кивнувший ему с благодарностью, улыбаясь, посмотрел на Мэлокайна и Руина.
– Вы уже познакомились? Прекрасно. Я очень рад, что мне не придется вам обоим давать объяснения. Хотя уж вернее будет возложить эту обязанность на вашу матушку.
– Кто твоя мать? – спросил Мэлокайн, взглянув на Руина. – То есть – кто ваша с Морганой мать?
– Дебора Диланэй.
– Этого следовало ожидать – после всех неожиданностей. Когда-то Дебора произвела на свет и меня. Впрочем, наверное, она давно уже забыла об этом...
– Мэл... – укоризненно проговорил Мэльдор.
– Мама никогда не говорила, что у нее был ребенок от Мэльдора Мортимера, – изумился Руин.
– А о самом Мэльдоре она что-нибудь говорила?
– Говорила о некоем центрите, с которым у нее был коротким роман.
– Роман, – фыркнул юрист. – Мда... Я потом расскажу тебе об этом романе, Руин, если хочешь. Давайте-ка пообедаем. У меня еще есть немного времени. И за обедом я расскажу вам все, что вы захотите. А вы – мне расскажете. Мэл, ведь твоя жена – Моргана?
– Э-э... А я не знал, как тебе сказать, – произнесли оба брата – почти хором. – Как ты догадался?
– Ну... Я ведь видел ее, – Мэльдор посмотрел на провальского принца. – Вы ведь с ней очень похожи. Очень. Странно, что красота ваша – совершенно особенная, не напоминает ни внешность матери, ни, тем более, мою. Надеюсь, что от своего второго отца вы оба получили только красоту.
– Арман-Улл не был красив.
– Был. Когда-то. Дебора рассказывала мне.
– И потом, не двое, а трое. У нас ведь есть брат – Дэйн. Он пока еще в Провале, но я заберу его сюда, – сказал Руин.
– Да, помню. Дебора вспоминала о нем. Конечно, мы возьмем его в Центр. Здесь куда больше шансов найти себя, чем в Провале... Теперь понятно, почему Моргана так тяжело рожала. Женщины нашего рода рожают тяжело. Странно лишь, что умерли дети. Ну, что ж, видимо, гены их отца перевесили. Очень жаль... Идемте. Здесь есть маленький ресторанчик, где кормят вкусно и полезно. А потом мне надо будет бежать.
Ресторанчик оказался не таким уж маленьким – две залы, около двух десятков деревянных столиков и много зелени. Все двери и окна были открыты, и теплый ветер врывался в залы, шевелил занавеси, тревожил огонь в камине, который был не нужен. Он лишь добавлял уюта. Впрочем, в этой широте всегда было тепло, зимой редко-редко выпадал снег, и то на несколько часов. Зимой здесь шел дождь, а летом бывало куда жарче, чем в столице. Но сейчас погода была весенняя – приятная и ласковая.
Мэльдор распоряжался уверенно и быстро. Официантка приняла у него заказ и очень быстро накрыла на стол. Появились тарелки супа с моллюсками, жареная оленина, мясо дикого вепря, тушеное в горшочке, зеленый горошек и цветная капуста, мясной пирог и вазочки с разнообразными соусами. Официантка поставила по кружке пива на каждого. Руин, впрочем, сразу брезгливо отодвинул свою, да и в еде едва поковырялся – кусок не лез в горло, усталость смыкала губы, и никакого вкуса он не почувствовал бы, даже если б захотел посмаковать блюда.
В отличие от него Мэлокайн и Мэльдор ели с удовольствием.
– Странно только, как это рядом с заповедником подают оленину и вепревину, – заметил ликвидатор, сосредоточенно жуя ломоть сочного свежего мяса. – Как-то странно. Где логика?
– Для этого ресторанчика, как и для многих других, оленей, вепрей и прочих диких животных выращивают специально. Есть такие хозяйственные заповедники, – ответил юрист, поглядывая на Руина. – А здесь отстреливают животных лишь в том случае, если их поголовье по каким-то причинам очень увеличивается и грозит равновесию экосистемы... Руин, ты не любишь мясо диких животных? Можно попросить свинину или говядину.
– Я вообще есть не хочу.
– А-а... Устал...
– Не то слово, – признался принц. Отодвинул тарелку.
– Можно заказать молочный коктейль, – предложил Мортимер-отец. – Давай-давай, с недосыпу самое то... Девушка, молочный коктейль!.. Ну, мальчики, надо что-то решать.
– Что? – уточнил Мэл с набитым ртом.
– Тебе нужно решать только одно – когда ты придешь к нам поговорить с матерью.
– Тогда уж познакомиться.
– Хоть и познакомиться – все равно надо прийти.
– Я не хочу.
– Мало ли что. Надо. Не выдумывай и приходи в воскресенье.
– Не приду. Пока Моргана будет лежать в больнице, никуда я не пойду.
– Не отмазывайся. Пока твоя жена в больнице, тебе как раз нечем будет заняться. Приходи, отец просит.
Мэлокайн надулся и стал похож на себя шестилетнего, на пухлощекого мальчишку, каким был много- много лет назад. Мэльдор, окаменев, смотрел на сына. Ему казалось, что он вернулся в прошлое, в те последние дни их счастливой жизни вместе, до того момента, как над Асгерданом разразилась магическая катастрофа, и сын пропал в развалинах дома. В следующий раз Мортимер увидел Мэла уже только взрослым мужчиной, попавшим в беду и сидящем в Биали. Годы детства, отрочества, юности сына выпали из жизни отца, будто их и вовсе не было, будто однажды Белокурая Бестия сразу проснулся взрослым.
– Ладно, приду, – сказал ликвидатор наконец. – Но не жди, что я буду очень любезен.
– Не смей ей хамить.
– Я и не буду хамить.
– Ты меня прекрасно понял. Дебора успела отвыкнуть от Мортимеров за годы жизни вдали от Центра. Твои мортимеровские выходки она может воспринять, как хамство.
– Тогда, полагаю, мне лучше вообще не приходить.
Отец и сын встретились взглядами. Какое-то время они молчали, лица у них были, будто у крепышей, решивших попробовать силы в армрестлинге, и Руин уже стал опасаться, что они устроят ссору прямо здесь, в ресторанчике. Мэльдор опустил глаза первым.
– Делай, как хочешь... Но учти – я твое поведение не одобряю.
