После ухода Абрама друзья ловили не больше часа. Одна за другой потухли свечи. Кончилась водка. Ерши тоже перестали клевать.
— У тебя сколько хвостов? — спросил Иван.
— Пять.
— И у меня пять.
На самом деле он поймал четыре ерша.
Они быстро смотали удочки, собрали банки с огарками свечей и пошли к Сашке. Николай на ходу растирал рукой замёрзший нос.
Громко топая валенками, они ввалились в тёплый дом. Ярко горел свет. В углу стояла украшенная ёлка. Голова Сашки торчала из открытого подпола посередине комнаты.
— Настоящий нейрохирург, — засмеялся Николай. — Куда руки-ноги дел?
Голова ничего не сказала и пропала в дыре.
— Принимай бутыль! — донёсся из неё голос Сашки.
Николай с Иваном бережно приняли бутыль и водрузили в центре праздничного стола. Он был хорош: сало, домашняя колбаса, сальтисон. В миске дымилась недавно сваренная картошка.
— А где Абрам? — спросил Иван. — Замёрзли, понимаешь, а налить некому.
— Нет здесь никакого Абрама, — вновь показалась в дыре голова Сашки. — Огурцы с помидорами доставать?
— А как же, — сказал Николай.
— Подожди, где Абрам? — остановил его Иван.
Они приняли из рук Сашки по банке помидоров и огурцов и сгрудились у стола. Выходить из дома и искать принца никому не хотелось.
Вдруг кто-то громко постучал в окно.
— Баба Маня? — отодвинул занавеску хозяин. — Заходите!
Открылась дверь, и в комнату вошла сначала женщина в наброшенном прямо на халат пальто, за ней Абрам с перевязанной головой. Белоснежный бинт на чёрном лбу смотрелся страшно.
— Александр Михалыч, бес попутал! — схватила Сашку за руку женщина. — Собралась спать, разбила угли в печке, закрыла вьюшку — и тут он входит! Чёрный, як головня!
— Кто входит? — спросил Сашка.
— Дак я думала — чёрт! Как раз по телевизору показывали… Перекрестилась на святого Миколу, схватила сковородник и по голове. Потом пригляделась — кровь… А у них же крови не бывает, сами знаете. Батюшки, думаю, человека прибила! Тут он про вас заговорил. Луговая, дом два, доктор Сашка. Чисто на нашем языке! Я перевязала, как могла, и к вам…
Абрам, пошатываясь, подошёл к столу и налил из початой бутылки в рюмку водку.
— Луговая, дом два, — сказал он. — Доктор Сашка.
Все расхохотались. Не смеялась одна баба Маня.
— Откуль же мне знать, что тут ходят люди, ваксой намазанные? — бормотала она. — У нас таких сроду не было…
— Ну, за макрель! — провозгласил Николай.
— Хороший Новый год получился, — согласился Иван.
— Жена спросит, где была? — посмотрел на них Абрам. — Я скажу, Луговая, дом два. Макрель ловила.
— И поймала, — хмыкнул доктор Сашка.
В углу комнаты, прижав уши, расправлялся с ершами хозяйский кот.
За окном громыхнул салют. Люди отмечали наступление Нового года.
Диана
О том, как живут люди в Германии, я узнал в Болгарии. И дело совсем не в том, что в первой и второй мировых войнах Болгария воевала на стороне Германии. Отдыхая в Созополе под Бургасом, я познакомился с Виктором, русским человеком, живущим в Германии.
Появление Виктора на пляже было если не триумфальным, то во всяком случае величественным. С большой сумкой в руках он шёл во главе семейства. Жена несла сумку поменьше. Девочка-подросток тащила пляжный зонт. Пятилетний мальчик замыкал процессию подобно эсминцу, охраняющему флагман эскадры. Виктор был в капитанской фуражке, на груди у него болтался огромный бинокль.
Эскадра уверенно рассекла море из людских тел и бросила якорь возле зонта, под которым расположился я. Из сумок были извлечены три больших полотенца, Виктор установил зонт.
— Купаться, — отдал приказ капитан.
Семейство ушло в море.
Виктор взял в руки бинокль и навёл на спасателя с чудовищно развитыми мышцами. Тот со зверским выражением лица хватал маленького мальчика и швырял в море. Пацанёнок с восторженным визгом шлёпался в воду. Я знал, что спасатель играет с сынишкой, и не обращал на них внимания.
— Неужели он ещё ни на кого не нарвался? — посмотрел на него Виктор.
Он безошибочно определил во мне соплеменника, но я этому не удивился. Наш брат хорошо виден даже среди голых.
— Кто? — спросил я.
— Вон тот качок, — показал на спасателя Виктор.
У Виктора тоже хорошая мускулатура, но он был спасателю по плечо.
— Нарвётся, — сказал я.
— Конечно, — кивнул головой капитан. — У нас в Германии он сразу получил бы по кумполу.
— Давно там живёшь? — спросил я.
— Двенадцать лет. Жена казахстанская немка, а я из Оренбурга.
— Хороший город, — кивнул я. — Родина Черномырдина.
— Это кто? — покосился на меня Виктор.
— Газовый король, — сказал я. — Теперь дипломат.
— Много денег в кармане?
— Писали, не один миллиард.
— Долларов?! — разинул рот Виктор.
— Да у нас миллиардеров, как собак нерезаных, — сказал я. — Один сейчас в тюрьме сидит.
— Абрамович? — проявил осведомлённость Виктор.
— Этот в Англии футбольную команду купил.
— Ага… — повертел в руках бинокль Виктор. — У нас миллиардеров немного.
— Конечно, — согласился я. — Разве немцы догадаются разложить по карманам национальное достояние? Это только русским под силу.
— Кое-что до нас доходит, но чтоб в кармане был миллиард… — почесал он затылок. — В Москве, говорят, шестисотых «мерседесов» больше, чем во всей Германии.
— В Германии? — хмыкнул я. — Их у нас больше, чем во всей Европе. А то и в мире. Всё ближнее Подмосковье застроено особняками по миллиону долларов.
— В Германии так только профессора живут, — сказал Виктор. — У кого голова хорошо соображает. А таких ведь немного. У вас тоже профессора на шестисотых разъезжают?
— У нас в основном бандиты.
— Бандитов надо в тюрьму сажать.
— Чтоб не посадили, они становятся депутатами. Некоторые в губернаторы пролезли.
— Да, я слышал, — кивнул Виктор. — Если один бандит станет губернатором, это сколько ж братков он от тюрьмы отмажет?
